Загадка замка Эппл-Гроув
Шрифт:
– А как узнать, кто есть кто? – у Лионэля блестели глаза, как у ребёнка слушающего страшную сказку, – и потом, там, в этом замке, помимо гостей наверняка народу живёт – не протолкнёшься.
– Он сказал, что каждому из участников будет знамение, возможно, видение, возможно, просто услышанный в таверне разговор, который не получится забыть, сколько ни старайся, а возможно – вещий сон. Но после этого тот, кто избран судьбой для участия, не сможет свернуть с предназначенной ему жизненной тропы.
– И ты хочешь сказать, что я – один из участников? – Лионэль вцепился в подлокотники кресла так сильно,
– Я видел изображение прОклятого замка, – помолчав, сказал Кирэль, – это его ты не можешь нарисовать уже не первый день. Это он, мой мальчик. Значит, ты – тот самый Творец, который был предсказан Фелиэном Мудрым.
– Именно Творец? – переспросил потрясённый Лионэль, – а почему не Мечтатель? То, что не Воин и не Дева – это понятно, и вряд ли Пастух…
– Может быть, и Мечтатель, – не стал спорить Кирэль, – нам не дано понять замыслы высших сил. Но в любом случае ты – один из Избранных, и тебе нужно отправляться в Истралию.
– А что будет, если я не сделаю этого? – Лионэль не собирался отказываться, но было просто интересно, – тогда ничего не произойдёт, раз одного участника недосчитаются?
– Ты не сможешь игнорировать судьбу, – вздохнул старый маг, – так или иначе, но ты окажешься там, где должен. Поэтому лучше не противиться выбору судьбы, а идти ей навстречу.
– Я и не собирался отказываться, -задумчиво ответил Лионэль, – это же такое удивительное…нет, не событие, я не знаю, как правильно сказать. Меня переполняют чувства, но выразить словами…невозможно, понимаешь? Моя обычная, достаточно размеренная и предсказуемая жизнь вдруг сделала крутой поворот. И это великолепно!
– Тебе не страшно? – старик пристально всматривался в одухотворённое лицо воспитанника и сердце сжималось от дурного предчувствия. А может быть, это была просто грусть от того, что мальчик вырос, а наставник внезапно это осознал? Всё возможно…
– Страшно? Конечно, мне страшно, – рассмеялся юноша, – я ведь никогда не уезжал дальше своего королевства, а здесь – проехать практически через половину континента, чтобы принять участие в каких-то таинственных, но невероятно важных событиях… Восхитительно! Мне жутко, но я счастлив.
– Счастлив? – старый маг тепло и грустно смотрел на Лионэля, – но ведь никто не гарантирует, что ты вообще уцелеешь в этой авантюре.
– Ну и что? – младший сын владыки легкомысленно махнул рукой, – посуди сам: что ждало меня дома? Я не могу претендовать на престол, и слава Великому Лесу, пусть старшие отдуваются. Мне предстояло спокойно жить в своей башне, рисовать картины, которые никто не увидит, и в конце концов жениться по выбору отца. Не слишком привлекательное будущее, ты так не считаешь?
– Но ты мог бы поехать в академию живописи, получить образование, возможно, найти себя в том деле, к которому у тебя талант, – Кирэль сам не мог объяснить себе, почему ему так не хочется, чтобы юный Лионэль отправлялся в этот проклятый замок. Ах, если бы это зависело только от него! Но Кирэль прекрасно изучил своего юного воспитанника и понимал, что дома Лионэля теперь не удержит никто. Жаль только, что он сам не сможет сопровождать мальчика: не тот возраст и не то здоровье, к сожалению. Нужно поговорить с владыкой и выбрать в спутники
– И что потом, – юный художник развёл руками, – всё то же самое, только после академии, а не сразу. Так что неважно, кто я – Творец или Мечтатель, я, как ты и сказал, пойду навстречу своей судьбе. Как ты думаешь, отец скоро меня отпустит?
– Думаю, да, – старый маг ненадолго задумался, – полагаю, что сразу. Как только ты соберёшься в путь и как только владыка подберёт тебе спутников: ты ведь понимаешь, что не можешь путешествовать в одиночестве. Во-первых, тебе не по статусу, а во-вторых, мало ли что в пути может случиться.
Лионэль кивнул, понимая, что спорить бесполезно, и, попрощавшись с магом, вышел из комнаты, а Кирэль снова остался наедине со своими мыслями и тревогами.
Оставив старика в его комнате, художник быстро поднялся по витой лестнице к себе в башню, где посреди комнаты, заставленной рамками, холстами на подрамниках, начатыми и брошенными набросками, стоял мольберт с той самой картиной. Лионэль подошёл и остановился, всматриваясь в им же изображённый замок.
Серые стены стремительно рвались в мрачное, затянутое тучами небо, но даже в полумраке нельзя было не заметить удивительную соразмерность и изящную стройность здания. В стрельчатые окна были кое-где вставлены витражи, и наверняка они были великолепны, но в полутьме невозможно было их рассмотреть. Зато в одном окне северной башни горел странный, вызывающий необъяснимую тревогу светло-зелёный огонь. Лионэль прекрасно помнил, что это его рука дрогнула, и капля краски вместо того, чтобы изобразить отражение лунного луча в пруду, попала на место окна. Но сейчас у художника почему-то создавалось впечатление, что так и должно быть: в окне этой башни действительно обязательно должен гореть свет. И именно такой: холодный и необъяснимо зловещий.
Лионэль смотрел на картину и понимал, что теперь, вот именно с этого момента, он знает, чего не хватало полотну, чтобы стать завершённым. Юноша схватил краски и торопливыми, но точными движениями начал рисовать, не видя и не слыша ничего вокруг.
Прошло несколько часов, пока он наконец-то устало опустил палитру и вытер рукавом вспотевший несмотря на ночную прохладу лоб. Картина была завершена, это Лионэль чувствовала всем сердцем истинного художника. Замок по-прежнему старался дотянуться до мрачно-лиловых туч шпилями башен, пруд отражал желтоватый свет иногда появляющейся луны.
Но во дворе замка появились пять фигур: впереди всех стоял мужчина в плаще с капюшоном, и его лица не было видно, зато бросался в глаза посох, который он держал в руках. Навершие посоха светилось изумрудным светом, показывая, что его владелец не кто иной, как некромант. Лионэль подумал и вдруг снова схватил кисть: над плечом некроманта появился небольшой предмет, в котором при внимательном рассмотрении можно было узнать гриф гитары.
За его правым плечом стоял высокий широкоплечий мужчина с осанкой профессионального воина, на это же занятие указывали и его видавший виды меч, и переброшенный через руку плащ, какой обычно носили наёмники или пехотинцы. Лица тоже было не рассмотреть, видна была лишь короткая светлая борода.