Загадки Арнелии
Шрифт:
— На Арнелии?
— Ну да. Именно так на местном языке называется та планета, на которую ты с таким упорством пытался меня перетащить. Я не то чтобы отказалась от этого, но решила несколько повременить. Тем более, что как раз сейчас и не стоит торопиться это делать.
— Откуда ты знаешь, как она называется. Я тебе ни разу не говорил ее названия.
Бабуля загадочно улыбнулась, пригубила чашечку кофе, закусила рогаликом, растягивая паузу и произнесла слова, которые ввергли меня чуть ли не в шок.
— Еще бы я, да не знала имени своей родины…
* * *
…Вьюги и снегопады, снежные бураны или морозы, это совсем не то, чем можно удивить жителей Анделора. Ведь недаром он располагается у самого подножия Ледяной гряды, Легендарной прародины Дворфийского народа. И даже если лето здесь достаточно теплое, хотя и не слишком продолжительное, то зимы всегда снежны и суровы, хотя и воспринимаются местными жителями вполне привычно. Но даже среди самих Дворфов и их ближних родственников Гномов свято соблюдается запрет на выход из дома в канун
В ту ночь боги разыгрались до такой степени, что казалось, еще немного и о том, что эти долины когда-то заселяли суровые горные мастера и непревзойденные бесстрашные воины, искусные волшебницы-целительницы и прекрасные девы-воины, можно будет надолго забыть.
Погода начала портится с самого утра и уже к полудню стало понятно, что нужно поскорее сворачивать все свои дела и быстрее запираться в собственных домах, в надежде что камень, из которого сложены стены, выдержит неуемное буйство богов и разыгравшийся сверх всякой меры буран.
Поскорее закончив со всеми делами, обиходив скотину и накрепко заперев примыкающие к домам дворовые постройки, жители многочисленных поселков и нескольких городков в спешном порядке замкнув двери собственных жилищ буквально замерли в ожидании чего-то необычного.
Погода между тем распоясалась до такой степени, что казалось вот-вот начнет сносить крыши домов. Вой ветра проникал сквозь запертые двери и закрытые ставнями окна. Сила ветра была такова, что камень стен казалось трещит от натуги противостоя его напору. Как-то само собой разумеющееся, все это вызывало воспоминания многочисленных сказок и легенд Ледяных отрогов и рисовало в воображении жителей, то стаи завывающих голодных снежных волков скребущихся в двери домов в попытке ворваться внутрь и растерзать их обитателей. То огромных ледяных драконов спустившихся с заоблачных пиков Ледяной гряды и пытающихся добраться до обитателей поселков и городков. Матери и отцы, как могли успокаивали своих чад от многочисленных страхов, хотя еще вчера с улыбкой рассказывали им легенды, связанные с происшествиями, случавшимися в канун праздника всех богов в разные годы. Но несмотря на все эти сказки и реальные случаи жители гор все же верили в свои силы и своих богов, надеясь, что те не допустят гибели своих подопечных. Да и друзья и соседи всегда окажут необходимую помощь если вдруг произойдет какое-то несчастье. Поэтому дворфы и гномы всегда старались селиться как можно ближе друг к другу, чтобы при нужде было к кому обратиться. Однако иногда бывали и исключения из этого правила.
Высоко в горах, почти на самой границе между Анделорским нагорьем и Ледяной грядой, неподалеку от перевала Пьяного Тролля — связывающего эти области, раскинулось достаточно широкое плато. Так получилось, что именно и только здесь росли самые сочные и душистые Морозники — цветы, так любимые обеими горными народами. Морозникам не нужна была рыхлая и теплая почва нагорья. Как раз наоборот, наилучшие результаты получались на почти безжизненных скалах, покрытых прочной ледяной коркой слежавшегося снега. Стебли этих цветов добавлялись в пищу делая ее особенно ароматной, высушенные перемалывались в порошок и служили лекарством от многих недугов. Узкие и длинные, слегка голубоватые, искристые листья считались лучшим средством от порезов и ожогов, а из заваренных кипятком соцветий получался прекрасный цветочный чай, ценящийся не только здесь, но и в объединённом королевстве и даже на Южном материке. Хотя туда попадали совсем уж крохи этих удивительных растений и стоили баснословно дорого. А уж добавление в зимний эль самого ядра, то есть того места откуда и появляются лепестки цветов, повышает его вкус и аромат до такой степени, что, казалось бы, обычный хмельной напиток превращается в такое чудо, что для того чтобы только попробовать его многие аристократы готовы ехать за тридевять земель. И единственным неудобством этого эля является то, что он может храниться в готовом виде не больше двух-трех дней, и потому не о какой доставке продукта во внешний мир не может идти и речи. Впрочем, дворфы и гномы совсем не жалеют об этом и только тихонько улыбаются, совсем не пряча свою улыбку в пышных бородах и усах, и только рады дополнительным посетителям многочисленных трактиров и постоялых дворов в обеих долинах.
На краю того самого плато, где выращивались чудесные Морозники, возле одиноко стоящей скалы, притулился небольшой с виду домик сложенный, как и большинство других из крупного чуть красноватого камня. Почти игрушечный, с парой крохотных оконцев со свинцовыми рамами и вставленными в них крохотными, размером с ладонь, слегка желтоватыми стеклышками. Вместо черепицы, верх дома был покрыт каменными плашками толщиной в руку и скрепленными между собой каким-то неведомым образом. Казалось, вот дунет сейчас ветерок посильнее, и вся эта природная черепица разлетится по всему плато. Однако ничего подобного не происходило. С виду все это казалось каким-то невзрачным и чем-то похожим на домики, которые делает детвора
С виду неказистый, внутри он словно преображался, заставляя случайного посетителя изумленно вздрагивать и замирать от восхищения разглядывая внутреннее убранство. Начать его описание, наверное, стоит с того, что стороннему взгляду, с улицы, была видна лишь малая часть дома, так сказать всего лишь его фасад. Внутри же он был совсем иным. Оказывается, большая часть дома пряталась в скале, в естественном гроте созданным самой природой и лишь слегка облагороженном искусными руками горных мастеров. Здесь имелись помимо пристроенной довольно большой прихожей несколько больших комнат с каминами, являющимися неизменным атрибутом всех подобных строений, и заставленные тяжелой покрытой искусной резьбой мебелью. Прочные деревянные полы, устеленные толстыми восточными коврами. Высокие полированные и покрытые лаком шкафы и комоды, заставленные фигурками экзотических животных и древними фарфоровыми и керамическими чашами и кувшинами. Светлые стены, облицованные драгоценными панелями, доставленными из самого Серебряного леса и увешанные картинами, изображающими диковинных птиц и сцены битв — комнаты создавали вид неповторимого домашнего уюта, встречающегося далеко не в каждом доме местного жителя. Еще большее восхищение вызывала кухня, расположенная в глубине грота. Хотя чисто кухней назвать ее не поворачивался язык. Это был скорее огромный зал, посредине которого стоял массивный круглый каменный стол на одной центральной опоре. Естественный природный узор на отполированной крышке этого массивного стола, рассчитанного как минимум на десяток не самых худых гномов, чем-то напоминал узоры восточных ханств с их порой абстрактными, но притягательными линиями, и говорил о том, что эта крышка, да и похоже сам стол был вырезан из огромного куска малахита, достаточно редко встречавшегося в здешних горах, и скорее всего был привезен с Гремящих гор Южного материка. Вокруг стола, стояло дюжина изящных, но прочных стульев, вырезанных из розового кедра. На одной из стен были подвешены большие часы в фиолетовом деревянном корпусе со свисающими из них цепочками с гирей и качающимся из стороны в сторону маятником. Рядом на той же стене красовалась обработанная каким-то способом огромная голова снежного волка. Выполнена она была с таким искусством, что казалась живой. Под ней, на вбитых в стену крючьях, висело два боевых топора на длинных отполированных до блеска рукоятях. Вообще вывешенное на стенах оружие в этом доме встречалось довольно часто. Это были и украшенные драгоценными камнями мечи ханов междуречья, и простые, казалось дешевые сабли кочевников саванны, волнистые отливающие синевой восточные кинжалы и простые зазубренные грубые ножи, боевые топоры и усаженные осколками обсидиана и звериных клыков дубинки южных орков.
В стороне у самой стены располагалась большая плита, предназначенная для приготовления пищи, Начищенные медные кастрюли, разных размеров, массивные и крошечные сковородки, чугунки и противни, блистающие своей чистотой и стоящие на плите и приготовленных специально для них полочкам, а главное умопомрачительный запах свежеприготовленной пищи говорил о том, что хозяйка всего этого великолепия совсем недурной повар. За плитой в противоположной от входа в зал стороне, имелись две двери. Одна из них вела в обширную кладовую, где на множестве полок в керамических горшках под плотно притёртыми крышками полках хранились многочисленные запасы. Здесь были и различные варенья — из малины, клубники, черники, ежевики, экзотических на северном материке моринги, фиников, ананасов, авокадо. Тоже самое касалось и солений. Множество различных овощей, салатов, приправ и всего, чего только может пожелать душа. Тут же имелись разного рода колбасы и окорока. Чуть глубже у самой холодной стены, на специальных вбитых в стену крюках висели разделанные мясные туши разных животных.
Вторая дверь вела в небольшую комнату, где стоящие на отдельном столике алхимические чашечки, колбочки, соединяющие их стеклянные трубочки, а также стоящий возле стола шкафчик с многочисленными снадобьями, бутылочками, связками разных трав и минералов, говорили о том, что хозяйка еще и не чужда благородному искусству алхимии. А судя по многочисленным пучкам самых разных трав, отчего аромат в комнате, несмотря на имеющуюся вытяжку, все же слегка дурманил голову, и целительству.
На кухне возле плиты крутилась и сама хозяйка всего этого великолепия. Довольно плотная, еще не старая дворфа, с туго закрученными под чепцом волосами пепельного оттенка и миловидным лицом слегка подернутым рано появившимися морщинками и легкой усталостью в глазах насыщенного зеленого цвета. Одетая помимо плотной вязаной кофты еще и в кожаную безрукавку из овечьей шкуры с длинным мехом внутрь и длинную, до самого пола юбку из шерстяной ткани. Все же несмотря на горячую плиту и разожжённые камины в комнатах, в доме было несколько прохладно. Впрочем, судя по тому, что на сидящем напротив нее еще не старом, ведь восемьдесят зим еще не те годы о которых стоит говорить, с выпирающей рельефной мускулатурой испещренной многочисленными шрамами гноме, у которого кроме домашних штанов и тапок на босу ногу вообще не было никакой одежды, то вполне можно допустить, что такая температура для него была вполне комфортной.
Помешивая что-то в булькающем котле, она внимательно слушала очередную байку своего словоохотливого мужа, изредка вставляя в его монолог свое мнение.
— Что-то неймется сегодня богам. Вон как расшалились! — Ворчал гном сделав очередной глоток эля из большой деревянной кружки.
— Да, ладно тебе, можно подумать раньше было иначе. Ты вспомни зим сорок назад…
— Ты бы еще за шестьдесят сказала. Тогда все иначе было.
— Ага. И трава зеленее, и морозы крепче, и эль слаще… И Хельга податливее.