Загадки древности (Белые пятна в истории цивилизации)
Шрифт:
"Решения нужно искать у себя на Земле, придерживаясь правила, которое подчеркнул Пири Рейс в предисловии к 'Бахрийе': 'В этой книге не должно быть ничего такого, что бы не базировалось на фактах!'" (Г. Ерёмин, ученый-историк; В. Григорьев, журналист, Москва).
Нужны ли еще какие-то доказательства того, что все вышеупомянутые карты — лишь копии древних карт, составленных намного раньше? А счет идет не на скромненькие столетия, а на десятки тысяч лет...
ПРИМЕЧАНИЕ: Больше подробностей про загадочные карты есть в книге Г. Хенкока "СЛЕДЫ БОГОВ".
Глава 12
ТАЙНЫ
Древнегреческий рисунок, на котором изображен процесс выплавки железа из руды.
Отыщи всему начало — и ты многое поймешь.
Вчерашний лазутчик, который впопыхах ворвался в палатку герцога Анжуйского, командующего правым крылом армии крестоносцев, говорил, как оказалось, истинную правду: сарацины подготовились к решающей битве именно здесь, в этой широкой сухой долине, варварского названия которой не могли произнести ни одни христианские уста. И сейчас его светлость герцог, окруженный свитой наисветлейших рыцарей Европы, профессионально осматривал с высоты седла поле будущей битвы. Сильный конь нетерпеливо топтался под весом закованного в латы герцога, грыз удила, рвался в долину. Там, вдали, сквозь клубы пыли проступали шеренги войск неверных, носились взад-вперед всадники, бронзовыми искрами вспыхивало солнце на щитах и шлемах. Еще дальше, в туманном пустынном мареве виднелись зубчатые стены сарацинского города, к которому и рвалась армия крестоносцев.
Со времени высадки из каравелл на пустынное Левантийское побережье армии воинства Христова минула неделя. Кончились запасы воды и продовольствия, а на пути "освободителей гроба Господняя" попадались лишь покинутые жителями жалкие селения, засыпанные колодцы и одиночные рощицы финиковых пальм. Небольшие конные отряды сарацин, как призраки, изредка появлялись из-за холмов и, куснув армаду крестоносцев, молниеносно исчезали в пустыне. Жара, усталость, недостаток воды и пищи подрывали и так не очень высокий боевой дух воинов, и его светлость, как никто другой, торопился к бою.
Теперь это время настало! Герцог не без утехи наблюдал, как по левую и правую руку от него строились в боевые порядки колонны пеших латников и четырехугольники конных рыцарских отрядов.
Когда армия завоевателей Палестины выстроилась, из рядов неверных вырвался всадник. Огненно-рыжий тонконогий арабский скакун мигом вынес его на середину долины, которая разделяла войска. Осадив коня, сарацин что-то пронзительно закричал, размахивая над головой тонким лезвием сабли, которая казалась игрушечной.
"Вызывает на поединок!" — торопливо перевел рыцарь Франсуа де Шамо, который понимал сарацинский язык. Герцог милостиво кивнул, и немедленно добрая дюжина рыцарей выехала вперед и развернула коней в сторону его светлости, прося разрешения на поединок. Взгляд герцога в конце концов остановился на могущественного телосложения рыцаре Фридриха фон Нойбургере. Звероподобный саксонец, победитель в двух десятках рыцарских турниров, силач, который мог даже целые сутки без усталости вымахивать своим страшным мечом, стальной глыбой высился на таком же носорогоподобном коне. Его светлость махнул саксонцу боевой рукавицей. Тот поднял правую руку в знак уважения и, опустив со звоном граненое забрало шлема, развернуло свое бронированное четырехногое чудовище в сторону врага. Медленно вытянул из ножен длинный меч и пришпорил жеребца. Застонала земля, заклубилась пыль, полетели назад комья и шматки сухой травы...
Фридрих фон Нойбургер катился с горы, как буря, как горный обвал, как обозленная валькирия! Казалось, ничто не может спасти сарацинского воина. В легком бурнусе и небольшом шлеме, под защитой лишь маленького круглого щита, тот осаждал своего горячего коня, который вертелся чертом и каждую минуту становился на дыбы. Крестоносцы ждали момент, когда закованный в сталь рыцарский конь разметет, втопчет в землю неверного
То, что произошло в следующее мгновение, герцогу показалось плохим сном. Вот всадники сблизились почти вплотную. Сарацин, молниеносно уклонившись от удара, рубанул по мечу рыцаря своей небольшой сабелькой. Коротко звякнул металл и — о святой Николай! — отрезанное лезвие рыцарского меча, описав яркую дугу, шлепнулось в пыль. И вторично серебряной змеей мелькнула сабля, ударив, как нагайкой, закованную в толедскую сталь фигуру. Рыцарь еще не успел опустить руку с обрубком меча, как вдруг начал заваливаться набок. Ледяной ужас сковал сердце герцога: он увидел, что, падая с коня, Фридрих фон Нойбургер распадается на две половины, как расколотый орех — проклятый сарацин своей дьявольской дамаскской саблей разрубил закованного в сталь великана пополам!
"БЕРЕГИСЬ — ГУРДА!"
В обработке железа и его сплавов древние мастера достигли выдающихся успехов. И далеко не все их тайны ныне разгаданы. Одна из них — секрет изготовления булатной стали.
Археологи находят латы средневековых рыцарей, разрубленные на куски с такой легкостью, будто они были изготовлены из картона, а не из стали. В легендах и сказках рассказывается про мечи-кладенцы и "заговоренные сабли", что ими можно было разрубить любую преграду, даже камень. Надо сказать, что эти рассказы не так уж и далеки от правды. О кинжалах кавказского мастера Базалая говорили, что ими можно высечь искру из камня, а потом побриться..
Особо высококачественные клинки делали в X — XII веках, причем наилучшие из них происходили с Востока — Персии, Сирии, Индии. Про сирийскую дамаскскую сталь ходили легенды. Рассказывали, что, демонстрируя какие-то сабли из дамаскской стали, мастер кидал на нее волос и тот, падая на лезвие, распадался пополам. Клинок из дамаскской стали можно было согнуть в кольцо, он, будто солому, перерубал гвозди, стальные пластины и т.п., причем на лезвии не оставалось даже царапины. Вот как вдохновенно воспел дамаскский клинок арабский поэт X века Абу-т-Тайиб аль-Мутанабби:
Подобный сиянию моей души Отблеск моего клинка, В битве его не заменишь ничем, Он — радость для воина. Тонкий он и длинный, гибкий, как змея, Он — гордость моих мыслей, Зарницы огнем холодным сияя И мерцает, как струя. В воде закаливалось лезвие его И стало тверже алмаза, Стойкая же середина меча моего В воде не была ни раза.
Очень высоко ценили восточные сабли запорожские казаки. Это и не удивительно, ведь качество оружия в те времена была залогом жизни. Не менее, чем дамаскские сабли и персидские "фулады" (отсюда, наверное, и пошло название "булат") ценились клинки, выкованные армянскими и грузинскими умельцами-кузнецами, в особенности же — легендарная сабля "гурда". Она, будто воск, рассекала мечи и сабли из хороших сталей. До наших дней дошла легенда о том, как два кавказских кузнеца поспорили, чья сабля лучше. Один из них крикнул: "Берегись — гурда!" и, ударил ею по сабле соперника, перерубил ее пополам, а вместе с нею — и мастера.
Методы изготовления булатных клинков сохранялись в глубокой тайне, передавались лишь от отца к сыну. Никому не удавалось раскрыть их. Одни говорили, что весь секрет — в составе стали. Другие твердили, что все зависит от особенностей режима закалки. Иные очевидцы повествовали, что грузинские мастера хватали накаленный клинок и галопом мчали с ним на коне — сталь закаливалась встречным ветром.
На протяжении последних двух столетий много кто из ученых и инженеров старались раскрыть секреты изготовления булатной стали. Этим вопросом интересовались Фарадей, Пирсон, Муше и другие. В России изучением булата занимался в первой половине XIX столетия П. П. Аносов. Проведя великое множество опытов на Златоустовском заводе, а также воспользовавшись советами грузинских мастеров-оружейников, братьев Е. и К. Елизарошвили, он наконец получил очень высококачественную сталь, которая по своим свойствам приближалась к древним булатам. И весьма сложная технология ее изготовления, невозможность массового производства, а также постепенное вытеснение холодного оружия огнестрельным, привели к тому, что металлурги отказались вырабатывать клинки с аносовского булата.