Загадки и легенды русской истории

Казаков Сергей Викторович

Как мы уже упоминали, главной загадкой Азовского осадного сидения стало поражение огромной турецкой армии. До сегодняшнего дня историки ломают головы и над численностью турецкой армии, собравшейся под стенами Азова. Чаще всего фигурирует цифра 240 тысяч. Ее называл историк С.М. Соловьев. Российский специалист по истории средневековой Турции, автор двухтомного исследования «Россия и Турция в XVI–XVII вв.» Н.А. Смирнов указал, что «согласно турецкой раздаточной ведомости на жалованье, всего в турецкой армии было 240 тысяч человек». Наиболее достоверным источником является 10-томное собрание сочинений выдающегося турецкого историка и путешественника, исследователя Ближнего Востока, Кавказа, Крыма, Поволжья, Дона и Украины, участника похода на Азов в составе турецкой армии Эвлия Челеби (1611–1682). Эта его работа признается вдумчивыми современными историками как один из фундаментальных источников по истории войн и дипломатических отношений XVII в.

Неоднократно бывая на Дону, Эвлия

Челеби узнал донской край и его жителей гораздо глубже, чем это удалось кому-либо из российских историков, в том числе и, как ни покажется парадоксальным, нынешним. В отличие от никогда не бывавших на Дону московских и петербургских историков XVIII–XX вв., Челеби объездил Дон, что называется, вдоль и поперек. После неудачи османов под Азовом в 1641 г. Челеби вновь побывал на Дону и в Приазовье спустя четверть века, в 1666–1667 гг. Тогда в составе турецкого посольства Эвлия Челеби побывал в Москве, а на обратном пути много раз останавливался в казачьих станицах и городках, оставив подробные их описания. Благодаря Челеби русские историки узнали большинство географических названий и расположение донских казачьих поселений. Только в 1979 г. небольшая часть сочинений Э. Челеби была издана в СССР. И здесь не обошлось без «странностей». Собственно, вся история переводов его книг на русский язык в связи с изучением проблем этнической и политической географии переполнена драматическими событиями. Все дело в том, что исследования Э. Челеби вдребезги разбивают-многолетние установки отечественной историографии на историю Дона, Приазовья и Кавказа. Вполне естественно, что появление полных, с правильным переводом, сочинений Челеби могло перечеркнуть работы многих и многих историков и различного рода «специалистов». Так вот, Эвлия Челеби в своей работе указал, что под Азовом находились 40 тысяч буджакских татар, 40 тысяч молдавских и валашских всадников, 20 тысяч войска из сел Трансильвании (мадьяры), 80 тысяч крымских татар. Турецкий флот, бросивший якоря в Ейском лимане, насчитывал 400 судов: 150 галер, 150 фыркат (бригантин), 100 чаек (легких судов) и парусных галер. По оценке Челеби, на судах находилось 40 тысяч хорошо вооруженных моряков. Итого: 220 тысяч. Русские историки-эмигранты И.Ф. Быкадоров и А.А. Гордеев называли, соответственно, 150 и 90 тысяч, причем Гордеев указывает только боевой состав войска, без обслуживающего армию персонала.

Петербургский историк А.А. Смирнов в своей книге «Казаки — морское сословие» (2003 г.) поставил под сомнение численность турецкого войска под Азовом, полагая, что «нолик приписали позднее впечатлительные потомки», и 250 тысяч человек — это «прожорливая и трудноуправляемая армия». Смирнов уверен, что, как бы ни были тверды стены крепости, пять тысяч человек три месяца никак не могут продержаться против четвертьмиллионной армии. В личной беседе с автором А.А. Смирнов уверял, что такую армию невозможно было прокормить в азовских условиях в течение трех месяцев, да и не было никакого смысла, с военной точки зрения, собирать столь огромную группировку войск против крепости с относительно небольшим гарнизоном.

И в самом деле — зачем такая армада у стен Азова? А все заключается в том, что турки не собирались ограничиваться Азовом. Султан имел далеко идущие планы. Предполагалось, что на взятие крепости Азов уйдет несколько дней, а затем войско султана должно было широким фронтом двинуться в Поволжье, выбив московитов из бывших ханств — Астраханского и Казанского, — а оттуда на Русь. Расчет был простой и, как казалось в Стамбуле, беспроигрышный, ведь Московское царство совсем недавно завершило тяжелую войну с поляками у Смоленска и противостоять победоносной турецкой армии, только что взявшей Багдад, на взгляд султана, не смогло бы. Освобожденные от «неверных» Астрахань и Казань влились бы в великую Османскую империю. (Между прочим, эта турецкая мечта — не фантазия. В разгар Великой Отечественной войны в Стамбуле внимательно следили за Сталинградским сражением. В случае успеха вермахта турецкая армия была готова вторгнуться в пределы СССР с дальнейшим выходом в Среднюю Азию и Поволжье, завершив все это созданием «Великого Туркестана»^{59}.) И если для Московии Ивана Грозного взятие Казани и Астрахани означало победу Руси над Азией, то для Османской империи захват бывших ханств стал бы победой ислама над православной Русью.

Турецкий поход 1641 г. являлся второй после 1569 г. попыткой завоевания Казани и Астрахани. Тогда 90-тысячное войско Касим-паши (артиллерия доставлялась по Дону на судах) путь от Азова до Переволоки (самое узкое расстояние между Доном и Волгой) преодолело походным маршем за пять недель. Касим-паша бросил почти всю свою армию на рытье канала, чтобы перебросить флот из Дона под Астрахань. Историки отмечали, что турецкая армия, оказавшись в окружении казаков (имеется в виду территория Войска Донского), была лишена подвоза боеприпасов и продовольствия и, понеся большие потери от холодов и голода, ушла от Астрахани. Из 90 тысяч в Крым возвратились 16 тысяч.

Вот почему турки и сняли в начале октября осаду Азова — они уже имели опыт ведения войны против русских, на

Руси и в осенне-зимний период. Теперь о решении «продовольственной проблемы». Продовольствия, доставленного под Азов морским путем из Анапы, туркам хватило до августа, т. е. в течение двух месяцев проблем с питанием у них не было вообще. В начале августа под Азов из Очакова прибыл большой галерный флот Ассах-паши с продовольствием. Первые признаки недостатка в питании обнаружились только в начале сентября, т. е. после трехмесячного пребывания у стен азовской твердыни. Турецкую армию снабжали продовольствием крымские татары, ногайцы и горские народы Кавказа. Корм для лошадей давали огромные просторы Дикого поля, причерноморские и донские степи. Как писал Э. Челеби, «во все концы были разосланы… заготовители продовольствия и кормов». В разгар Азовской осады крымский хан Бехадыр-Гирей со своим войском отошел от Азова и совершил удачный набег в глубь Московского царства, привезя в Азов, помимо огромного полона, большое количество коней и скота (овцы, коровы). Нельзя упускать из внимания и такой очень важный фактор, как близость Азовского моря с его неисчерпаемыми рыбными ресурсами. Дельта реки Дон изобиловала рыбой лучших пресноводных пород.

Только в сентябре, за две-три недели до снятия осады Азова, в турецкой армии обозначилась реальная перспектива голода. Но, даже с учетом резкого подорожания продовольствия и овса в турецком лагере, ни в одном документе того времени не зафиксированы случаи голодной смерти. По свидетельству Э. Челеби, «все боялись жестокой зимы». О голодании речи нет. И неправы те, кто ставит под сомнение численность турецкой армии под Азовом, утверждая, что «нолик приписали позднее впечатлительные потомки». Цифра 220 тысяч указана непосредственным участником осады турком Эвлия Челеби. Представляется, что он лучше российских историков знал положение дел в своей армии. Тем более, что Челеби был не простым летописцем, а муэдзином главнокомандующего турецкой армией паши Гусейн-Дели. Впрочем, автор готов принять точку зрения оппонентов. Но при одном условии: если они приведут более веские доказательства.

Еще одна «вечная азовская загадка»: как могли донцы выдержать осаду почти четвертьмиллионной армии в течение трех месяцев? Цифра, выражающая общее количество осаждающей турецкой армии, не должна восприниматься таким образом, будто 220 тысяч осаждавших все разом ходили на приступ. Периметр крепостной стены составлял немногим более одного километра. Стены крепости принимали на себя такое количество штурмующих, какое они могли вместить. Несложно представить, что одновременно перед обороняющимися могло появиться сразу чуть более тысячи противников. Если сопоставить это с количеством осажденных (максимально — 8 тысяч, включая женщин и детей), становится понятно, какая нагрузка выпадала на их долю. В штурмах не участвовала конница крымских татар, а это порядка 80 тысяч воинов. Крымцы никогда не отличались умением брать крепости. Крымская конница, не найдя себе применения при осаде, на целый месяц покинула Азов и занималась своим естественным делом — грабежом русских и украинских земель. При рассмотрении «продовольственной проблемы» турецкого войска это тоже необходимо учесть: 80 тысяч едоков в течение месяца не питались от общего котла.

За исключением первого приступа, когда на стены крепости бросились более 30 тысяч турок и их союзников, в атаку одновременно ходили обычно 10 тысяч янычар. Стремясь окончательно измотать казаков, паша Гусейн-Дели атаковал волнами, янычары сменяли друг друга. В один из дней штурм достиг апогея: двенадцать раз по десять тысяч свежих янычар шли на приступ, не давая отдыха защитникам Азова. Янычарам, ударной силе турецкой армии, дорого обошлась атака Азова: 20 тысяч отборных турецких воинов погибли при штурмах крепости. Из восьми тысяч казаков осталось не более трех тысяч. Очень большие потери понесли турки от эпидемий. Общие потери турецкого войска при штурмах историки разных времен оценивали от 20 до 70 тысяч человек. Историк В.Д. Сухоруков, более других изучивший архивы тех времен, оценил потери турок в 50 тысяч человек. Это только те, которые были убиты в сражении под стенами Азова.

Попытка взятия Азова дорого обошлась и высшему руководству турецкой армии. Главнокомандующий, силистрийскии паша Гусейн-Дели, скончался в пути во время отступления от Азова, на борту своего корабля. Позор и страх перед султанской карой сделали свое дело. Гусейну-Дели еще повезло, ибо разгневанный султан Ибрагим I повелел удавить всех уцелевших военачальников. По дороге от Азова в Крым скончался и раненый хан Крымской орды Бехадыр-Гирей…

Весть о неудаче огромной армады турок под Азовом произвела ошеломляющее впечатление. В это невозможно было поверить. Голландец на русской службе, петровский адмирал Корнелиус Крюйс в своих мемуарах написал, что «первое известие об оставлении Азова показалось турецкому, российскому и польскому дворам более баснею, нежели истинною повестию, ибо оной город в то далекое время не так силен был, нежели в 1696-м году, когда его царским величеством взят и 4000 человек осажденных в нем было; однако отчаянная храбрость казаков без ожидания какого сикурса, такую жестокую осаду могла выдержать, отстоять и преодолеть»^{60}.