Загадки любви
Шрифт:
Люсьена с блаженством затянулась и проговорила:
– Я забыла, что значит радоваться жизни. Спасибо вам, ребята. Я обязательно поеду с вами на пикник.
Потом затронули расхожие темы: цены, заработки, финансовый кризис.
Витя пожаловался на издателей, поддел брата:
– У тебя-то, Артур, выплаты, надо полагать, как по маслу идут. Слышал, люди в кризисные времена чаще из жизни уходят.
– На заработки не жалуюсь. Однако не знаю, задержусь ли я в этой лавочке. Рассказывал сейчас Витюхе, какие заморочки
– Да, ситуация у вас там хреновая, я бы в такой обстановке и дня не выдержал, – согласился Витя, отодвигая от себя опустевшую тарелку. – Спасибо, Долли. Я – пас, уже в горло не лезет жрачка, два часа тут заправляемся.
– Расскажи подробнее, – потребовала я.
– Не надо про кладбище, – возразила Люсьена.
Но Артура тревожила тема, поэтому он продолжил. И, как в любом разговоре, слегка ерничал:
– Ну, если любопытство распирает, м-могу удовлетворить. Только, ч-чур, на меня с-собак не вешать, что я за столом всякие с-страсти рассказываю.
Артур раскурил новую сигарету и глуховатым голосом начал рассказывать. Признался, что поначалу работа на кладбище его вполне устраивала, ведь он видел на войне столько смертей! На его глазах гибли и молодые, здоровые солдаты, и ни в чем не повинные мирные жители, так что он научился смотреть на смерть философски. Его абсолютно не напрягало то, что работники похоронной бригады заламывали умопомрачительные цены на свои услуги. Что брали деньги повторно за то, что было оплачено уже под квитанцию. И, посмеиваясь, голоском раешного персонажа говорил:
– А неча людишкам за д-дензнаки цепляться, когда их б-близкий из жизни ушел. Пускай-ка покажут, как любили д-дедушку!
– Какого дедушку? – таращила глаза Люсьена.
– А если ребенка хоронят? – Я укоризненно покачала головой.
Артур склонил голову над столом, стряхнул пепел с сигареты – седой ежик его волос подкатился к моим глазам, и я заметила розоватый шрам надо лбом. Меня тотчас охватили жалость и стыд: он столько перенес! Разве я имею право его воспитывать?
Но Витя подталкивал Артура к признанию:
– Давай о главном, братишка. Скажи, с чем ты столкнулся на днях. Что душа отторгает.
Артур снова приподнял голову, но посмотрел не на меня, а в окно, будто там за окном и находилось то, что его возмущало. Он продолжил рассказ:
– Ну, вы все, наверно, видели на кладбищах бесхозные могилы. Родственники умерших сами уже умерли, ухаживать за могилами некому: оградки ржавеют, памятники мхом зарастают, надписи дождем и ветром стирает. У нас пятая часть таких заброшенных могил, и книги учета или потеряны, или пришли в негодность. А новых жмуриков куда-то захоранивать надо, кладбище ведь не резиновое. Все бы ничего, но старые кости выбрасывают из могил к чертовой матери!
Артур замолчал, и на глаза его, или мне показалось, навернулись слезы. Он попросил налить ему
– В мировой практике этот вопрос цивилизованно решен, – пришел Витя на помощь брату. – Когда еще в Чехии жил, был на экскурсии на одном из кладбищ, запомнил удивительный факт. Там под могилу определен срок аренды в двадцать пять лет, а после, если никого из заинтересованных в этой могиле не остается, останки кремируют и пепел сохраняют в общем склепе, вроде братской могилы. Таким образом и имена сохраняют, и должное уважение усопшим.
– А у нас, значит, покойников просто выбрасывают из могил? – Это Люсьена снова повернула разговор на родные просторы. – И куда?
Артур посмотрел на Люсьену:
– Ладно. Точка. Хватит о покойниках. Пошли-ка лучше сами на покой. Мне завтра рано вставать на работу.
Артур встал и резким шагом покинул кухню, ни с кем не попрощавшись. Но главное, даже не взглянул на Люсьену. Совершенный мужлан стал.
Люсьена в недоумении взглянула на меня, потом на часы, висящие на стене:
– И мне пора домой.
Собиралась Люсьена неторопливо, то возвращалась в кухню попить воды, то начинала перед зеркалом в прихожей подкрашивать губы.
Витя, сказав «до свидания», ушел в ванную, а я терпеливо стояла в прихожей. Перед самым уходом Люсьена шепнула:
– Спасибо тебе, Долька, что в ваш дом позвала. Может, у нас с Артуром снова слепится, мне сейчас так нужно крепкое плечо! На пикнике расскажу ему про свой ВИЧ. Надеюсь, он не испугается, как Кир. Ведь огонь и воду прошел!
– Только будь осмотрительнее, Люсьена. Сейчас секс с тобой чреват...
– Не учи ученого. Все будет в ажуре, резинку захвачу, и не вздумай прежде меня рассказать Артуру про мою болезнь! Я рассчитываю на твою порядочность, Долька.
– А как с твоей порядочностью? – Мой голос прорвался на крик.
– Пока, пока, – заглушила мой выкрик подруга. – А кстати, кто у вас в коридоре на раскладушке спит?
– Это так, Витин приятель ночевал.
– Еще раз спасибо за все. – Люсьена наконец выкатилась за дверь.
Проводив гостей, я вернулась на кухню убрать со стола, мыть посуду. Ко мне присоединился Витя. Я сунула ему в руки полотенце.
Задумчиво водя полотенцем по тарелке, он сказал:
– Ты поняла, что Артур не слишком встроился в команду?
– Разве? Мне казалось, что он просто расстроен ситуацией с двойными захоронениями, но в остальном доволен работой, а главное, заработками.
– Нет, он там на волоске висит. Сам мне говорил. Земля дорожает, каждый квадратный метр золотым становится, и старые могилы все равно будут ворошить. Артур попытался что-то вякнуть, что не дело, мол, с чужими костями, как с камнями, обходиться, так ему велели помалкивать и не встревать в чужое дело. Иначе, сказали, из бригады попрут.