Загадки Нострадамуса
Шрифт:
– Слушаю.
– Поздравляю тебя, Борис, с наградой.
– Ну, ты даешь! Спасибо, конечно, но как…
– Извини, должность позволяет. Можешь на минуту освободиться для разговора?
– Конечно… Илья Юрьич, – обратился Кадышев к Кожину, – извини, это… премьер. Мне надо переговорить, ваш кабинет свободен? – спросил он заместителя Кожина по Фонду, профессора Арзуманяна.
– Да, конечно.
– Извините, мужики, служба, – смущенно бросил Кадышев и вышел.
В уютном кабинете Ашота Саркисовича Кадышев сел в кресло
– Слушаю внимательно, Василь Василич.
– Аналитические записки, что ты мне присылаешь за своей подписью, готовит по-прежнему Егор?
– Конечно.
– У нас с тобой нет оснований сомневаться в его компетентности. Что, действительно все так серьезно?
– Впечатление такое, что значительная часть олигархов после рокировки наверху, когда ты перешел в кресло премьера, а вице-премьер стал президентом, испытывает некоторое разочарование…
– А… И я вижу, что тараканы ожили после короткой спячки. Но на правовом поле все, как говорится, спокойно. Все в рамках и закона, и существующих неписаных правил. Никого мы с тобой по-крупному пока не тронули. Все у них впереди. Чего беспокоятся?
– Пока все данные говорят о том, что и в России, и за рубежом ряд олигархов в сотрудничестве с политиками и солидными людьми бизнеса готовят, так сказать, материальную базу для переворота.
– Опять, как четыре года назад, создают залоговую основу, банк драгоценных камней?
– Да. Кажется, да. Но не уверен. Работаем с этим.
– Что еще тревожит?
– Какая-то хренота вокруг этих камней. Егор пытается разобраться, а я совсем не Копенгаген в оккультных тайнах. Не буду тебе сейчас голову морочить. Еще позвоню.
– В прошлый раз ты в беседе с президентом жаловался на Следственный комитет. Что, вооружается?
– А ты не знаешь? Понять бы, зачем. Президент-то хотя бы знает, зачем? А тут еще арест заместителя руководителя комитета, а к этому два случая задержания сотрудников комитета за получением взятки. Ты действительно не видишь тут ничего тревожного?
– Осина просит у президента разрешения вернуться на родину, – как будто невпопад ответил премьер.
– Хочешь сказать, что это два взаимосвязанных процесса… А вооружается комитет для того, чтобы охранять Осину, или арестовать его? Так мы без гаубиц и танков его аккуратненько возьмем – и в СИЗО.
– Осина ведь не один. Догадываешься?
– А то… Но с олигархами не посоревнуешься. Мы их по другой части возьмем – за то, что танцорам мешает… За самое «Фаберже».
– Ну-ну… Мне бы твой оптимизм. Значит, считаешь, вырвался из-под твоего контроля Следственный комитет?
– Может, не столько комитет, сколько Медликин. Словно какую-то могучую поддержку наверху имеет. Я его давно знаю. Если бы не гарантии, он бы так нагло не держался. Ему противовес нужен.
– Какой?
– Сейчас, можешь подождать минуту, я рюмку виски налью для храбрости.
–
В кабинете Арзуманяна в углу стояла в человеческий рост деревянная голова Ильи Муромца. Сняв верхнюю часть этого исторического бюста, можно было обнажить горловину десятилитровой бутыли отличного шотландского виски. Что и проделал Кадышев, наклонив горлышко и подставив под золотистую струю стакан. Потом – второй. Поставил их на стол друг против друга.
– Ну, будем здоровы – как тогда, в Чечне, в начале 90-х.
– Смелости набрался? Говори.
– Нужен пост вице-президента, курирующего международные связи, армию, оборонку, силовые и правоохранительные структуры.
– Допустим. А знаешь, сколько людей будет на этот пост претендовать?
– Знаю. Пять.
– То есть? По моим подсчетам, вдесятеро больше.
– Это самих претендентов. Но за ними – по-прежнему пять теневых олигархов. А нам нужно из-под их пресса выскользнуть.
– И кого предлагаешь? А, знаю – Кожина.
– Ну…
– Погоди, ничего не говори. Я думаю… При всей абсурдности идеи в ней что-то есть. Может оказаться интересная рокировка. Но он вроде бы был близок со Сметаниным, одним из твоей пятерки?
– Во-первых, это было давно. И не очень уверен, что было.
– Ладно. Примем за основу.
– А третий президент не забодает наше предложение?
– Обижаешь…
– Кого? Тебя или его?
– Обоих. Уж в кадрах я как-нибудь разбираюсь. В тебе же не ошибся. Считай, что решили. Кожину пока ничего не говори, президент его завтра же пригласит к себе. Сделает предложение, от которого не отказываются. Правда… Не знаю, как пройдет утверждение в Госдуме и Совете Федерации.
– Ты серьезно? Уж мне-то этого не говори. Оба председательствующих лично тебе обязаны.
– Ты преувеличиваешь…
– Только один факт: когда мы хотели взять за жабры Бабилова, бывшего заместителя министра финансов, умыкнувшего, по официальным данным, 220 миллионов долларов, а по нашим наработкам – все полмиллиарда, у нас доказательная база была преотличнейшая. Нужно было только лишить его неприкосновенности как члена Совета Федерации…
– Я был за…
– А кое-кто был, как ни странно, против. И по нашим данным, за это «против» получил десять миллионов долларов. И ни один волосок на его «внутреннем займе» не дрогнул. А ты говоришь…
– Не может быть… Разберемся…
– Я не к тому, чтобы тебе сразу и во всем «разобраться». Но имей в виду: у нас и на Совет Федерации, и на Госдуму компромата по взяткам – скрытым, открытым, «борзыми щенками» – воз… Так что, ставь перед президентом вопрос. Это от тебя большого мужества потребует. Извини за иронию. Но между собой-то чего нам выпендриваться?
– Ладно, ладно… Уговорил, упрямый вологодец… Или вологодчанин?
– А мы, мужики вологоцкие, необидчивые, если что – сразу до юшки…