Загадки поля Куликова (др. изд.)

Звягин Юрий Юрьевич

Вот вам справка из Словаря книжников и книжности Древней Руси. В генеалогической схеме русского летописания, подготовленной для него Я. С. Лурье ^{7} , перечислено 19 летописей XV в. Из них у шести сразу указано, что списков XV в. не существует. Еще три датируются самым рубежом веков, так что их вполне можно считать принадлежащими уже к веку XVI. Остается всего десять летописей, о которых можно говорить, что физически мы имеем продукт XV в.

Про считающуюся самой ранней из них Троицкую летопись вообще говорить трудно. Ведь ее в природе не существует: сгорела при пожаре Москвы 1812 г. Ну или не сгорела. Реконструировавший ее

текст М. Д. Приселков в предисловии к изданию летописи указывает: «В 1841 г. А. Ф. Бычков сообщал Погодину из Петербурга: „Следы существования летописи Троицкой, о которой вы говорили нам на лекциях, снова находятся. Она теперь у вас, в Москве, в руках раскольника Рахманова. Быв куплена на аукционе у Лаптева одним из здешних раскольников, она потом была передана Рахманову“» ^{8} .

Так что одну из древнейших русских летописей просто-напросто украли. И следов оригинала так до сих пор не нашли! Все, что осталось исследователям, это 10 листов (80 страниц) издания Лаврентьевской летописи с разночтениями по Троицкой и Радзивилловской, предпринятого в 1804–1811 гг. Обществом истории и древностей российских, один корректорский оттиск первого листа этого издания и выписки, сделанные Карамзиным при подготовке его «Истории». Есть еще выписки Миллера на полях печатного экземпляра Радзивилловской летописи, напечатанной в 1767 г. в Санкт-Петербурге. Их, как указывает Приселков, напечатал в 1840 г. М. Оболенский. Выписки Миллера доведены до 898 г., до т. н. Повести о переложении книг. Именно Миллер, кстати, и дал летописи название Троицкой ^{9} .

Вот на основе этих выписок, а также их совпадения на промежутке времени с 1177 по 1390 г., с текстами, содержащимися в Симеоновской летописи и Рогожском летописце, М. Д. Приселков Троицкую летопись и «восстановил». С 1391 г. Симеоновская летопись и Рогожский летописец расходятся. Проанализировав тексты обоих, Приселков пришел к выводу, что с 1391 г. ближе всего передает текст Троицкой летописи именно второй. И реконструкцию нужно вести по нему. Правда, между 1401 и 1409 г. в Рогожском летописце — пробел, а в Симеоновской — тексты, близкие к Московскому своду конца XV в. Так что на деле тут относительно надежным источником могут считаться только выписки Карамзина. А их за эти годы, как следует из публикации выписок в издании Симеоновской летописи ^{10} , достаточно прилично для 1404, 1406–1408 гг., а для остальных — мало. При этом сам историк признает, что «Троицкая летопись в 1408 г. была подвергнута обработке, весьма решительно и глубоко коснувшейся изложения в ней 1391–1408 гг.» ^{11} .

Впрочем, Приселков сам так описывает свой метод реконструкции: главное, чтобы было достаточно «удовлетворительно в смысле изложения повествования». Точного текстуального совпадения исследователь и не требовал. Если изложение куска текста в этой годовой статье близко к выписке Карамзина, вся статья считалась читающейся именно так. В обшем, до 1408 г. историк восстанавливал документ преимущественно по Рогожскому летописцу.

Поскольку, по словам Карамзина, повествование в Троицкой летописи заканчивалось нашествием Едигея в 1408 г., Троицкую летопись и стали датировать этим годом. Хотя, между прочим, в самих Рогожском летописце и Симеоновской летописи нашествие Едигея относится к 6917 г. от Сотворения Мира (далее С.М.), т. е. к 1409 г. от Рождества Христова.

Впрочем, это уже не столь важно. Поскольку мы с вами понимаем: что там было

на самом деле написано в Троицкой летописи, мы знаем очень относительно. Ведь не факт, что у Карамзина был именно оригинал Троицкой летописи, а не ее список. Да, то, что он был пергаментным, может служить доказательством, что написан он до середины XV в. (потом, судя по всему, писали уже только на бумаге). Но это и все. К тому же летопись была довольно сильно повреждена, и местами Карамзин пропуски додумывал. Это видно, если сравнить его комментарии с текстом примечаний к тому самому сохранившемуся корректорскому листу. Там, где у историка идет полный текст, корректор указывает, к примеру: «Аравiя сильная… следующие слова въ Трц. рукоп. отъ ветхости стерлись» ^{12} . Да и сам Приселков указывает: «Что касается состояния рукописи Троицкой… то надо признать это состояние далеко не удовлетворительным». В ней явно были утрачены листы, рукопись местами была ветхой. С 1089 по 1116 и 1224 по 1230 г. Карамзин, к примеру, ссылался в своей «Истории» только на Лаврентьевскую (он ее называл Пушкинской) летопись, так что Троицкая, видимо, тут вообще не читалась нормально. Так что и относительно ее окончания в 1408 г. — не факт. Может быть, последние листы были просто потеряны?

И еще: исследователи давно уже выяснили, как уже было сказано, что тексты Троицкой летописи и Рогожского летописца совпадают до 1390 г. То есть, надо констатировать, до смерти великого князя Дмитрия Ивановича. Дальше начинаются расхождения. Причем иногда довольно существенные. К примеру, если верить Карамзину, после сообщения о смерти Сергия Радонежского (6899) в Троицкой летописи следует 20-страничная похвала ему. В Симеоновской летописи (в Рогожском летописце — аналогично) ничего такого нет. Больше того, говорится: «Просто реци и недоумею его житиiа сказати, ни написати» ^{13} .

Так что не было ли у Троицкой летописи и Рогожского летописца некого общего источника, доведенного только до смерти Дмитрия Московского? Причем не обязательно летописного, то есть оформленного в виде погодной хроники. Может быть, это был некий цикл произведений, посвященных жизни и деятельности Дмитрия Ивановича, — не житие еще, а некий его набросок, откуда летописцы потом свои сведения и черпали.

Неполные тетради Тверской летописи

Вот теперь и перейдем к Рогожскому летописцу, поскольку именно в нем мы физически находим самое старое из дошедших до нас произведений Куликовского цикла, Краткую летописную повесть. Рогожский летописец — любопытное произведение, во многом отличающееся от других летописей. Поэтому прошу прощения у читателя за то, что остановлюсь на нем подробно. Может быть, кому-то покажется скучным анализ состава и строения старой рукописи, но если вы сумеете дочитать до конца, то поймете: без этого просто не обойтись, когда имеешь дело с такой запутанной историей.

В начале XX в. в библиотеке старообрядческого Рогожского кладбища Н. П. Лихачевым найден сборник, в состав которого входит данная летопись (если вспомнить, кто купил Троицкую летопись после ее загадочного исчезновения, похоже, только старообрядцы и хранили память о древней истории Руси). В нем, как говорится в первом издании, 448 бумажных листов. Согласно сделанному для первой публикации описанию, дощатый кожаный с тиснением переплет изготовлен в конце XVIII в. А вообще-то листы сильно обрезаны, что дало исследователям основание считать: рукопись переплеталась не однажды.