Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории
Шрифт:
Я думаю, что теперь могу перейти непосредственно к совести и животноводству себе подобных, которое надо бы по–хорошему назвать себяводство или автоводство. Сперва о совести. Я уже останавливался на этом вопросе в этой книге, поэтому отмечу здесь только, что совесть у животных есть, и это несомненно. Если животных считать по аналогии с некоторыми людьми «безмозглыми», то ссылаться надо на пресловутый инстинкт. Но несомненно, что совесть животных интеллектуального происхождения, ведь инстинкт не обязан предопределять способность лошади к счету. И «загулявшая» после пастбища корова стесняться свою хозяйку по инстинкту не может, также как и нагадившая на ковер собачка или спрятавшаяся погреться в будку сторожевая собака вместо охраны вверенной ей территории двора. Заостряю: совесть животного – продукт интеллекта, а не инстинкта.
Теперь надо найти ее истоки. Обращаю ваше внимание на то, что народы в вопросах совести
Смею думать, что неучастие у животных отца в воспитании детей делает его генетически бессовестным, из поколения в поколение. Но и естественная предпосылка для этого должна быть, а именно: природная возможность матери пропитать свое дитя, то есть обилие и относительно легкая доступность пищи. Иначе данный вид просто–напросто вымрет, как это почти случилось у скученных народов, особенно женских особей, которые я рассматривал в предыдущих разделах. Мне кажется, что именно здесь заложен первоисточник совести. Ведь у некоторых высших обезьян, не знающих еще социальности, уже есть забота о немощных и старых членах стаи. И сюда же отношу женскую солидарность при воспитании детей, на которой чуть ниже остановлюсь чуть подробнее. Это развитие материнского инстинкта, который я, набравшись смелости, тоже считаю не совсем инстинктом, а совместным «проживанием» матери и дитя при его внутриутробном развитии.
Пониженная совестливость вкупе с почти полным бездельем самцов, на мой взгляд, является источником их соперничества, почти всегда выше, чем адекватное обстоятельствам, так сказать, эскалация соперничества, на 90 процентов показная, саморазжигаемая. Но, например, обезьяны еще не догадались развязывать войны, им для этого не хватило социальности. Ибо война – это социальное явление. Недаром говорят, что в определенные периоды война витает в воздухе. Но и само «витание в воздухе» – это тоже продукт безделья и отсутствия совести. Зачатки, вернее, предпосылки к зачаткам войны наблюдаются в живущих бок о бок стаях обезьян. Самцы издают угрожающие звуки, вообще показывают свое геройство, однако до драки по словам натуралистов никогда не доходит. Тут существует какой–то барьер, наверное, инстинкт индивидуального самосохранения, ибо социальности еще нет. И здесь я хочу возвратить вас к рассмотренному мной понятию массового сознания стаи, общества, когда говорят, что «за компанию и жид удавился». Помните Ле Бона? И знаете ли, что женщины всегда против войны? Самые древние эпосы это подтверждают. Вспомните хотя бы кинофильм, где Райкин–младший голяком бегал.
Я пишу это так определенно, что можно подумать, дескать, я клоню к единственно возможной причине. Нет, и еще раз нет. Я просто набрасываю тенденцию, как в математике тенденцию определяет случайная функция, каждая реализация которой как «электронное облако»: где–то здесь, но где точно – неизвестно. В подтверждение этого я напомню, что есть виды животных, у которых функцию икрометания выполняют самцы, есть животные, у которых самки раза в три крупнее самцов и тут же после оплодотворения с удовольствием съедают «мужа». Но, повторяю, и народы все различные, недаром к ним применяют слово самобытные. И здесь же я напомню снова о генетике. Генов многие тысячи, и не все они, так сказать, постоянно в работе. В работе–то единицы, притом на каждом жизненном этапе – свои, для ответа на любой «взрыв» окружающей среды – свои. В этом и заключается невообразимая гибкость природы. Нас же в школе учат вместо этой невообразимой гибкости генетического аппарата, в котором есть ответ на любой привет, невообразимой «глубине» истории, которой в действительности – нет.
Совесть. Нас всех приучили, что она не первична, что она «выдумана» человеком, что она развивается и совершенствуется по мере развития самого человека. И самый титанический труд в становлении совести, дескать, проделала религия, а потом – ЦК КПСС, и вообще – марксизм–ленинизм. .Я с этим в корне не согласен. По–моему, совесть – первична и имеется даже у достаточно низших животных, а к более
Правда, и борьба за ее сохранение идет немалая. Беда в том, что эта борьба не до всех доходит, в том числе и до правителей. Они даже напридумывали высшую и низшую совести, чтобы оправдать себя хотя бы немного. Мол, вы обойдетесь между собой низшей совестью: наступил на ногу – извинись. А высшая совесть: убивать людей на войне или гноить их в тюрьме во «благо Родины» или ее «неделимости». Естественно, «высшая» совесть ценнее «низшей».
Недаром, русские в Первую мировую войну «очень стеснялись не идти на фронт» по словам Солженицына, а «евреи в это время заполонили университеты», чтобы на фронт не идти. Конечно, у русских была совесть высшего типа. Слава ей!
Итак, я наметил источники совести и «животноводства», которое больше не буду брать в кавычки, а теперь, давайте, посмотрим на те места географической карты мира, где живут спокойные и взвинченные народы. В главе о синкретизме народов я на этом уже останавливался. Как мне не хочется об этом говорить, но придется сказать, что где есть глобальные три религии, там и войны, а основа этих религий – иудаизм. Только иудаизм не имеет высшей совести, а две производные от него религии – имеют. На Дальнем Востоке хотя и были войны, но в основном они касались внутридинастических царских междоусобиц, и самураи – защитники трона – тому подтверждение. В Индокитае религии тоже достаточно сильно отличаются от трех упомянутых, исповедующие ее люди менее конфликтны, не говоря уже о северных тундровых язычниках.
Сейчас пора привести три самые старые человеческие идеи: делай что хочешь (обманывай всех кроме бога Яхве), постигни грамоту и вечно пользуйся услугами рабов. Может быть, были идеи и древнее, но мы их не знаем, а эти упомянутые зафиксированы в иудаизме – самой древней религии. Я об этом подробно говорил выше. Еще я отмечу в дополнение к этим идеям, что иудеи, они же евреи, сквозь тьму веков пронесли и сохранили свой этнос почти в неприкосновенности. Притом, замечу, что они как гребень волосы пронизали почти все народы. И сегодня указанные три идеи господствуют среди них, правда, теперь рабы по названию фигуральные, а по сути – нет. И пусть попробует кто–то обвинить меня в антисемитизме, я ведь говорю истинную правду. А–а, даже упоминать правду – антисемитизм? Тогда скажу о Родине с большой буквы. У иудеев, где бы они не жили, Родины нет в их обиходе. Правда, это тогда, когда идет война. Вот когда она закончилась, то чем больше проходит лет, тем больше появляется героев–евреев прошедшей войны. Как сегодня. Не верите? Почитайте газеты.
Теперь меня можно упрекнуть в том, что я из животного животноводства одним скачком перепрыгнул к животноводству человеческому, притом, сразу к разведению людьми людей, минуя общеупотребительное животноводство. Да, это так. Если хотите, я немного остановлюсь на общеупотребительном животноводстве, хотя я уже и говорил об этом в этой книге. Во–первых, праевреи больше любили животноводство, чем полеводство. Недаром, Каин, убивший Авеля, — плохой человек и в наши дни. Во–вторых, когда насобачишься на обычном животноводстве, разводить людей, вернее, селекционировать их – куда проще. Только один пример. Учитесь грамоте, евреи, и не давайте учится грамоте всем остальным народам, разве это не начало людского животноводства? Уж не думаете ли вы, что евреи составили азбуки неграмотным народам как коммунисты по–первости? Отвечаю недогадливым, что письмо – таинство, личное таинство иудеев. Только поэтому окружающие народы вынуждены были копировать письменность иудеев чисто механически, даже не догадавшись по–первости изобрести гласные буквы, без которых еврейский язык обходился весьма просто, а вот остальные языки – нет. Тем не менее, чуть ли не до начала книгопечатания в других буквенных алфавитах гласных букв не было, и письмо больше походило на ребусы, чем на письмо.