Загадочные края
Шрифт:
– Да, конечно. – Сорглан выпрямился, и лицо у него стало очень холодным. – Унесите её в свободную комнату и устройте там. Обеспечьте ей должный уход. А вы, – он обращался к врачу исключительно на «вы» демонстрируя особое уважение к мастеру-целителю, – найдите нужные лекарства, сколько бы они нм стоили. Я заплачу.
Он обернулся, пряча растерянность – постыдную слабость, которая внезапно охватила его – и посмотрел на жену и сына. Он видел, что Алклета, сотрясаемая крупной дрожью, отказывается верить услышанному, Канут же наоборот, поверил с первого звука. Сорглан знал, что его двадцативосьмилетний сын ненавидит Скиольда, и знал, в чём была причина этой враждебности,
– Мерзавец, – прошипел Канут, как только слуги немного отошли, так, чтоб не слышать его слов. – Ублюдок…
– Придержи язык! – резко оборвал Сорглан сына и потянулся к жене.
Впрочем, Алклета на вырвавшийся у сына эпитет не обратила внимания. Она, перепуганная известием об исчезновении дочери, жалобно смотрела на мужа.
– Что же произошло, милый? – в замешательстве она назвала мужа так, как уже многие годы называла, лишь будучи с ним наедине. – Что случилось?
– То, что Ингрид похитили, очевидно. Всё же остальное, то есть сведения о Скиольде и леди Гивалди, следует десять раз проверить, прежде чем опираться на них как факт.
– Интересно, кто по-твоему ещё способен на подобное? – бросил Канут. – Выходка в стиле Скиольда.
– Ты не любишь брата и потому приписываешь ему все смертные грехи.
– Нет нужды ему что-либо приписывать, отец. Что же касается Ингрид, то я уверен, что Эльгинн не солгала. Послушай. – И сын рассказал отцу всё о первой встрече сестры со старшим братом. – Он слишком откровенно смотрел на неё.
– Это немыслимо! – взорвалась Алклета. – Одно дело взгляд, который попросту мог тебе почудиться, другое же – обвинение в подобном поступке. Скиольд не похитил бы сестру. Собственную сестру!
В противоположность жене Сорглан отнёсся к рассказу Канута со всей серьёзностью. Он понимал, что Скиольд – человек непредсказуемый, а инстинкт зверя, повелевающий ему брать то, в чём он, по своему мнению, испытывает нужду, проглядывал в нём и раньше. Кроме того, строго говоря, Ингрид всё-таки не кровная его сестра, на обряде он не присутствовал и мог бы отговориться этим… Но всё же поступок до крайности мерзкий, а потому не следует спешить с обвинениями кого бы то ни было, пусть и человека, который раньше вёл себя неблаговидно.
– Я повторяю, всё необходимо проверить. Канут, отправляйся и опроси всех наших слуг – может, кто-нибудь что-нибудь слышал. Отправь в порт людей и посмотри, на месте ли корабль Скиольда. Я же пойду побеседую с Альдаром.
Альдар, как только ему сообщили, что граф желает с ним говорить, и что он очень обеспокоен, немедленно принял Сорглана в своих покоях. Выходец из низов (отец его был младшим офицером гвардии императора, а мать – рабыней-южанкой), он, к концу жизни добившийся и титула, и славы, и всеобщего уважения, сохранил привязанность к друзьям юности, многие из которых выдвинулись в жизни только благодаря ему, и к тем, кто воевал под его командованием в самом начале его карьеры. Сорглан был из тех, к кому Альдар чувствовал помимо всего прочего глубочайшее уважение.
И более того – юный граф Бергденский был, наверное, единственным офицером благородного происхождения, кто не только не гнушался своим командиром, но и откровенно считал ниже своего достоинства вообще помнить о его «родословной» и отсутствии образования. Читать Альдар научился уже только к тридцати годам, а великосветских манер не обрёл до сих пор, да и не стремился. Он умел держаться с достоинством и считал, что этого достаточно.
Альдар волей императора носил титул графа впридачу к баронскому титулу, полученному
Гвеснер обладал редким для правителей качеством – он умел быть благодарным.
Теперь, пользуясь вниманием придворной знати, Альдар особенно стал ценить тех, кто уважал его просто так, за его дар полководца, за его ум и характер, а не за любовь правителя. И потому он был так расположен к Сорглану. Вместе они рука об руку провоевали два десятилетия и хорошо знали друг другу цену. Сорглана Альдар признавал равным себе по качествам ума и души.
Он внимательно выслушал всё, что сказал ему друг, покусал губу и, не говоря ни слова, приказал привести начальника стражи. Несколько минут – и необходимые распоряжения были отданы. Старший офицер охраны замка отправлен разбираться, кто и где стоял на часах в прошлую ночь, младший управитель помчался опрашивать слуг, кто и где мог видеть что-нибудь необычное, а его заместитель занялся рабами.
– Ты совершенно прав, Сорглан, – сказал Альдар, когда отдал все распоряжения. – Перво-наперво надлежит собрать все сведения. Это займет, наверное, полдня, не меньше, а может и сутки, но оно стоит того. Паниковать же и вовсе не надо, по крайней мере пока. Так служанка твоей дочери сказала, что это Скиольд?
– Я поостерёгся бы кого-либо обвинять, пока не получу доказательств, – осторожно ответил граф Бергденский.
– Разумеется, но я хотел бы видеть перед собой все составные части головоломки. Что тебе сказала эта… Как её, Эльгинн?
– Да. Она сказала немного. Что видела Скиольда, с ним то ли двое, то ли трое и… И ещё она утверждает, что видела там же Сиану Гивалди.
– В самом деле? – Альдар выпрямился, испытующе глядя на Сорглана. – Я могу поговорить с этой служанкой?
– Чуть позже, думаю, – с сомнением произнес граф Бергденский. – По крайней мере, пока она в мутном состоянии. Её очень здорово ударили по голове, чудо, что она жива. Может, позже.
– Хорошо, поговорим позже. Ситуация становится интересной. Чертовски интересной. Ты хочешь сказать, что, возможно, семейство Гивалди подкапывается под тебя?
– Не думаю. Зачем им это? Думаю, Эльгинн просто показалось.
– Возможно. Что ж, надо немного подождать. Может, пойдёшь отдохнешь? Поверь, я справлюсь и сам. Не хочешь? Тебя можно понять, конечно. Ты, я думаю, надеешься, что и твой сын горничной тоже показался?
– По правде говоря, да, – признал Сорглан.
Но первые же результаты допросов опрокинули эти надежды графа Бергденского. Один из охранников, молодой гвардеец, рассказал, что несколькими днями до того он заметил у задней калитки Скиольда и остановился посмотреть, что он будет делать, поскольку знал, что во дворец его пускать не велено. Он видел, как Скиольд заступил дорогу госпоже Ингрид, видел, что разговаривали они, судя по жестам, на повышенных тонах, что наследник Сорглана тянул к сестре руки, а она их отбросила. И ещё что потом, когда дочь графа ушла, со Скиольдом о чём-то разговаривала Сиана Гивалди, и беседа тоже была несколько странная, но закончилась, судя по всему, в обстановке обоюдного согласия.