Загадочные страницы русской истории
Шрифт:
— «Реабилитируя» Павла I, нельзя не пересмотреть «приговор», вынесенный историками его фавориту — Аракчееву.
— Известно, это был человек жесткий, даже жестокий. Где надо было навести порядок недрогнувшей рукой — туда и Павел I и Александр I посылали Аракчеева, а сами уходили в тень. Аракчеева, в основном,
— Известно, что Аракчеев был противником их создания…
— Очевидно, он гораздо лучше Александра I понимал душу русского человека. Но когда он подчинился, то делал уже все очень рьяно, истово. Ведь по своей сути поселения были неплохо организованы и устроены — хорошие дороги, коттеджи, церкви, библиотеки. Но… требовалось неукоснительное выполнение регламента жизни. Утром встали и на работу, никаких пьянок, никаких перекуров. Работа — перерыв — работа — отдых. Для русского крестьянина такой порядок оказался невыносим! Мужик под настроение горы своротит, а нет желания работать — он посидит, порассуждает, перекурит, не торопится…
— Действительно, регламентация для нас — «нож вострый»!
— К тому же, эту жесткую регламентацию осуществляли унтер-офицеры — люди, надо сказать, не элитной культуры. У них все было просто: не вышел на работу — по морде, поленился — под кнут, под шпицрутены. Это вызывало у военных поселенцев ненависть… В условиях идеологии советского периода все это подавалось как издевательство над народом, эксплуатация, усиление крепостного права. Да, и
— То есть сама идея была хорошая — вот только, как и многие чужеземные новшества, на нашей земле она не привилась?
— В военных поселениях, которые, кстати, впервые были инициированы во Франции, Австрии, бывал не только Александр I, но и Карамзин, и Сперанский. Они видели внешнюю сторону дела — это их восхищало. Так что, поверьте, не все было столь однозначно…
— Мне кажется, вывод, который можно сделать из нашего разговора, состоит в том, что загадок в истории государства Российского на любом этапе его существования было видимо-невидимо. Вы согласны?
— Так ведь история — это всегда поле непаханое. Развивается общество, самосознание народа, который уже совершенно по-новому смотрит не только на ближайшее прошлое, но и на все свое прошлое в целом… Вы можете сказать, что с физикой все ясно, с химией? Нет! Там вопросы возникают ежедневно — все больше и больше вопросов. То же самое — история. Все больше появляется источников, каких-то историографических откровений, как в нашей науке, так и в мировой историографии. Все больше возникает обобщений, обусловленных новыми подходами, связанными с тем, что мир един, наука едина, что есть какие-то общие закономерности и для Запада, и для Востока — с учетом особенностей региональных, национальных и проч. Это все этапы развития науки и общественного сознания, и в этом смысле история продолжает свое развитие. Нам просто надо быть на уровне нашей эпохи и нашего профессионального уровня. Это то, что мы можем делать. Возможно, будущие историки в чем-то нас поправят, перепишут, что-то скорректируют — и это будет нормально. Главное, чтобы при этом они сами опирались на систему фактов.