Загадочные женщины XIX века
Шрифт:
Заинтригованный министр приник к отверстию. Он даже встал на цыпочки, чтобы лучше видеть все подробности. Но все его старания были напрасны. Парочка находилась слишком близко к стене, и, как он ни выгибал шею, она не попадала в поле его зрения. Тогда он ощупью — так как в небольшой комнатке, где он находился, было совершенно темно — нашел стул, залез на него и припал к окошку, покрытому особой амальгамой, позволявшей, оставаясь невидимым, наблюдать за всем, что происходило в соседнем помещении. На этот раз он добился своего. То, что он увидел, повергло его в глубокое изумление. Он и не предполагал,
— Да это же месье Ф.! — воскликнул клиент. — Как вы здесь оказались?
Министр поднялся, пригладил бороду и, направляясь к дверям, промямлил:
— Извините, пожалуйста, я попал сюда совершенно случайно! Клиент, не смущаясь своим первобытным костюмом, возвысил голос:
— Вы омерзительны, месье! Завтра о вашем недостойном поведении узнает вся Франция!
И действительно, на другой день, благодаря прыти оппозиционных газет, вся Франция узнала о том, что месье Ф, министр и реваншист, пристально вглядывался не только в голубую линию Вогезов…
БЫЛА ЛИ ВИНОВАТА ЛЕОНИ ЛЕОН В ДРАМЕ, ПРОИЗОШЕДШЕЙ В ЖАРДИ?
Женщина и револьвер несовместимы. Как только женщина появляется в доме, револьвер тут же стреляет.
В июле 1878 года Гамбетта, сбежав из Парижа, снял в Жарди, на территории общины Виль-д'Аврей, в поместье, где жил когда-то Бальзак, домик садовника и поселился в нем.
27-го Леони Леон приехала к нему. Они намеревались жить вместе открыто, ни от кого не прячась. Целый день они бродили по лесам и проводили время, не стесняясь сельских сторожей, в упражнениях, относящихся скорее к курсу Кама-Сутры, чем к руководству по собиранию ягод.
Вечером Леони решила вернуться в Париж. Гамбетта вызвался проводить ее на вокзал.
— А ты не боишься сплетен? — спросила его Леони.
— Я все предусмотрел. Смотри.
И он водрузил на нос темные очки.
— Так никто меня не узнает.
Когда поезд тронулся, Гамбетта, уверенный в том, что он остался не узнанным, извлек огромный носовой платок и долго махал ему вслед. Через два часа все жители Виль-д'Аврей судачили о том, что «месье Гамбетта решил открыто сожительствовать со своей содержанкой» и что именно их деревне «волею слепого провидения выпал жребий стать свидетельницей этой гнусности».
Дамы-патронессы пришли в ужас и, боясь, что подобный пример повредит умы молоденьких девушек, решили держать своих воспитанниц взаперти, чтобы они, не дай Бог, не встретили «ее».
Гамбетта, и не подозревая, какой переполох он вызвал в округе, весело гудел в своем маленьком домике, как шмель.
На другой день утром он отправил Леони письмо:
«Дорогая, ты приехала, и
Целую тебя со всей силой моей любви, целую, целую… До завтра».
Леони обосновалась в Жарди, и парочка погрузилась в безоблачное счастье.
По утрам Гамбетта упражнялся в стрельбе из пистолета, а Леони читала. После полудня они отправлялись на прогулку в открытом экипаже. Беспощадный трибун то и дело, останавливал лошадей, бежал в поля и, неуклюже присев, собирал маки.
Иногда они ездили на озеро ловить рыбу. Как-то раз жителей Виль-д'Аврей позабавила одна сцена. Гамбетта был в лодке с Леони. Он потянулся к удочке, пристроенной на самом краю лодки, поскользнулся и упал в воду. Леони пришлось при помощи весла спасать его.
Когда они были в безопасности, на берегу, рыбаки имели возможность наблюдать трогательную сцену. Леони раздела Гамбетту — оставив на нем лишь длинные кальсоны — и старательно, словно опытная прачка, выжала его намокшую бороду…
В конце концов, видя нежность, заботливость Леони, Гамбетта решил жениться на ней. В 1879 году, на вершине своей политической карьеры, он сделал ей предложение.
Леони, которая когда-то мечтала о браке, отказала ему.
Почему?
Эмиль Пиллиа пишет:
«Какие соображения заставили ее отказаться от того, о чем она прежде молила Гамбетту? Сама Леони так и не объяснила своего поступка.
Тем не менее в письмах, которые она писала в старости, полных сожалений и угрызений совести, можно вычленить некоторые мотивы такого поведения.
Прежде всего — гордыня, обида женщины, которая, несмотря на всю свою любовь, ничего не забыла…
Затем — уверенность в том, что только ей принадлежит сердце и жизнь Гамбетты. Если раньше она стремилась выйти за него замуж, чтобы крепче привязать к себе, то теперь ей нечего было опасаться, она не сомневалась в его преданности.
Кроме того, женитьба могла разрушить идиллию, так как, несомненно, ей сопутствовал бы скандал. Разве могли бы удержаться враги Гамбетты и не воспользоваться этим поводом для того, чтобы начать против него кампанию, припомнить все его прошлое, обрушить на него поток клеветы?»
Гамбетта, получив отказ, впал в отчаяние. На протяжении трех лет он умолял Леони стать его женой. Из каждой поездки по провинциям или за границу он отправлял ей длинные письма, в которых снова и снова просил ее выйти за него замуж.
12 августа 1879 года он писал:
«Мы любим друг друга… Скажи только „да“…»
10 ноября:
«Я не успокоюсь, пока моя мечта не осуществится. Подумай еще раз, любимая. Я жду, когда ты придешь, сияя от радости, и скажешь „Да, я согласна“. Мы будем счастливы…»
27 января 1880 года:
«Я чувствую, что наши судьбы переплетены так тесно, что уже не за горами тот день, когда ты произнесешь то единственное решительное слово… Моя жизнь в твоих ладошках…»
13 февраля 1881 года: