Загадочный материк
Шрифт:
Другим резервным средством был автомобиль. «Механический транспорт в Антарктике! Пятнадцатисильный автомобиль «Арроу-Джонстон» среди ледников!» — надрывались лондонские газетчики. Отголоски этой сенсации, носившей рекламный характер, достигли России. Вера в универсальность нового вида транспорта была так велика, что автор книги, изданной в Петербурге незадолго до выхода «Нимрода» в плавание, с полной серьезностью писал: «Шеклтон поедет по направлению к полюсу на автомобиле». Наивный оптимизм! Правда, по ровному льду «Арроу-Джонстон» проходил неплохо, но на снегу он оказался беспомощным: колеса машины проваливались
«Нимрод» шел вдоль Ледяного барьера на восток, приближаясь к бухте Воздушного шара. Шеклтон не покидал капитанского мостика. Если бы удалось создать зимовку на поверхности Барьера! Отсюда на 60–70 миль ближе к полюсу, чем от острова Росса… Но за шесть лет произошли большие перемены: откололись огромные части ледника, и бухта Воздушного шара соединилась с соседней, где высаживался Борхгревинк. Здесь было много китов и тюленей. Шеклтон назвал эту большую бухту Китовой.
Ему показалось, что в этом месте Ледяной барьер находится на плаву. Ясно, здесь ненадежное пристанище для зимовки! Экспедиция повернула к острову Росса.
Высадив пятнадцать зимовщиков у подножья Эребуса, «Нимрод» в феврале 1908 года ушел в Новую Зеландию. Люди обосновались в доме, выстроенном на побережье мыса Ройдса, под широтой 77°30 .
На вершине Эребуса и у магнитного полюса
Профессор Дейвид, Дуглас Моусон и хирург Макей, захватив десятидневный запас продовольствия, ушли на вершину Эребуса. Их сопровождала вспомогательная партия: Адамс, Маршалл и фотограф Броклегерст. Первую ночь исследователи провели в десяти километрах от зимовки, уже на высоте 700 метров. Весь следующий день они карабкались по склонам, вязли в снежных сугробах. Завывала пурга.
— Сегодня поднялись ещё на семьсот метров, итого — тысяча четыреста, осталось две шестьсот, — сказал Моусон, укладывая часть продуктов в ледяной пещере; они понадобятся на обратном пути.
Взяв пятисуточный паек, отряд продолжает восхождение. Вьюга неистовствует, мчит тучи снега, все стихии ополчились против людей. Насилу добираются они до скалистого выступа, под которым проводят третью ночь, согревая друг друга в «трехспальных» меховых мешках. Шум урагана разбудил их.
— Что-то невероятное! — воскликнул Макей, выглянув из палатки. — Куда девались наши спутники?!
Снежная завеса скрыла палатку вспомогательной партии, расположившейся в каких-нибудь пяти-шести шагах. Мириады колючих сухих снежинок сделали невидимым весь окружающий мир. Голос Моусона, окликавшего товарищей, едва звучал в бешеном вое ветра. К вечеру утихло. Соседний сугроб зашевелился, оттуда вылез фотограф:
— Всё в порядке! Посмотрю, можно ли двинуться в путь…
Ветер сорвал перчатку с руки фотографа и отбросил в сторону Он побежал за ней. Упал! Его понесло по откосу. Адамс бросился на помощь, но очередной шквал свалил его наземь. Маршалл, оставшийся один в мешке, делал отчаянные усилия, чтобы удержаться на месте: «Сейчас и меня унесет в преисподнюю…» Лишь через полчаса приползли его товарищи — избитые, окоченевшие, жаждущие тепла.
К концу пятого дня вся группа добралась до края старого кратера. За широкой пропастью возвышается дымящийся конус Эребуса.
— Завтра мы поднимемся туда!
В узенькой долине они ставят палатку, зажигают
Пятеро медленно взбираются по обледенелому снегу, смешанному с вулканической золой и шлаком. Вот и вершина! Осторожно нащупывая дорогу, шаг за шагом люди приближаются к самому кратеру диаметром около километра. Перед ними открывается бездна, наполненная клубящимися облаками. Прерывистое шипение, клокотание и свист доносятся из глубины. Внезапно с глухим гулом вздымается огромная шарообразная масса, распространяя запах горящей серы.
— Так в древнейшие времена возникла легенда об аде, — заметил доктор Маршалл. — Вид действующего вулкана вызывал ужас перед непонятными «сверхъестественными» силами.
— Пожалуй, для полноты картины здесь нехватает только грешников…
Ветер развеял облака, колыхавшиеся в кратере. На глубине 250–300 метров показалось дно с тремя отверстиями. Оттуда непрестанно струился нар, иногда с гулом вылетали белые клубы. По другую сторону кратера медленно сползали снежные пласты, превращаясь в пар…
— Запишите в актив, мистер Шеклтон: исследован кратер Эребуса, сделана серия снимков, пострадавших нет, — сказал профессор Дейвид, вернувшись с отрядом на восьмой день.
Ранней весной, в сентябре, Шеклтон с шестью спутниками отправился за 230 километров к югу, чтобы оставить 80 килограммов фуража для лошадей в «Депо № 1». Этот сравнительно небольшой поход ещё раз показал, какие опасности таятся на пути к полюсу. Застигнутые пургой люди семь суток оставались в палатке. Свирепый мороз превращал керосин в твердый ком, и путешественники радовались, когда можно было довести его до густоты сметаны и залить в лампы-печи.
Вернувшись на зимовку в середине октября, Шеклтон не застал Дейвида, Моусона и Макея. они ушли на запад, в глубь материка, чтобы точно определить местоположение магнитного полюса.
Ни маньчжурских лошадок, ни упряжных собак не было у этого маленького отряда. Три человека сами тащили сани с 500-килограммовым грузом — продовольствием, снаряжением, научными приборами. Шли по морским льдам, постоянно рискуя, что буря расколет белые поля и унесет отряд в открытое море. Одолевали горные хребты, разверзшиеся трещины, огромные сугробы, лабиринты ледяных глыб. Ледник Дригальского шириной менее 40 километров потребовал двухнедельной борьбы. Напрасны были попытки перебраться через ледники Беллинсгаузена и Нансена, где встретились зияющие черные пропасти, завалы рыхлого снега. На плоскогорье отряд ожидали новые испытания. Большая высота стесняла дыхание, пронизывающий ветер не раз достигал ураганной силы. Путешественники жестоко страдали от холода. Сказывалось и систематическое недоедание.
На горном плато Земли Виктории они произвели многочисленные наблюдения и определили точку Южного магнитного полюса: 72°25 ю. ш. и 155°16 в. д. Четырехмесячный поход Дейвида, Моусона и Макея на расстояние более 2300 километров был не менее смелым предприятием, чем путешествие Эрнста Шеклтона к центру Антарктиды.
В 179 километрах от заветной точки
Шеклтон вызвал метеоролога Адамса, врача Маршалла и Фрэнка Уайлда, ведавшего транспортом экспедиции, и кратко изложил окончательный план: