Загадочный пациент
Шрифт:
– Не говори мне очевидные вещи. – фыркаю, брюзжа слюной. – Думаешь, она не даёт жить Ане?
– Сомневаюсь. Она не дура, понимает, что если будет отравлять жизнь девочке – ты сильно разозлишься. Есть у меня одна мысль…
– Какая?
– Сегодня утром у меня был Лебедев с Бэмби, он смотрел на нее очень плотоядным взглядом, не докторским. Я пару раз ловил его узкие глазки на круглой заднице твоей девчонки.
– Думаешь, посмеет?
– сначала ты увёл из-под носа у него Арину, теперь Бэмби. – друг смеется. – Оставил
– Значит нужно проверить.
Встаю, запахивая пиджак и застегивая пуговицы.
Выхожу в коридор. Нужно проверить теорию Захара, если он прав, то я голову откручу этому увальню. Лебедев был хорошим врачом, но запойным. Ему очень нравилась Арина, он на девку слюни пускал знатно.
Я бы с удовольствием отдал бы ему деваху, причина была не во мне. Просто сам Лебедев не нравился Арине. Сколько бы он за ней не бегал, она не проявляла к нему никакого внимания.
И вот теперь он положил глаз на мою Колибри. На мою девочку…
Из подсобки слышу тихий шёпот знакомых голосов.
– Просто у меня ужасный день. Меня дважды назвали тупой шлюхой и попросили убраться из этой больницы. Сначала Белки, потом Лебедев, если их я еще понимаю, то не понимаю, почему он так взъелся. – Колибри говорит быстро и так складно. У меня скулы сводит от того, что с этим мелким пиздюком она говорит так бойко и открыто, а от меня шарахается, как черт от ладана. Еще и не говорит, а лопочет, будто я ее бью и насилую. Из нее и слова не вытянешь, а ему все на блюдечке!
– Да ладно! Дядя Толя? – парень смеется, я их не вижу, но чувство такое, что он трогает ее, прижимает к себе. Порву гада. – Это действительно странно и беспричинно. Давай в его ящик подложим тухлую рыбу?
– Не нужно.
– Колибри тоже смеется. Редко слышу ее смех, со мной она не бывает весела.
– Может быть он прав, мне не стоит работать тут. Это не этично.
– Глупости.
Послышалось странное шуршание ткани и булькающие звуки, напоминающие смех.
Я сделал шаг вперёд, глядя прямо на парочку, которые повалили ящики с медикаментами и теперь пытались их собрать обратно, стоя на коленях.
При виде меня они замерли и виновато, как дети, которых застукали на месте преступления, выпучили глаза, таращась на меня.
Колибри так совсем скукожилась и нервно сглотнула, почти оседая на пол. Улыбка стерлась с ее лица, как будто и не было. Широкие глаза снова распахнуты и в страхе смотрят на меня.
Я ее пугаю.
– Дело говорит, пиздюк. Глупости это все. – прожигаю взглядом мелкую пигалицу, которая с радостью все рассказала своему Кириллу, но ничего не сказала мне. Своему мужчине, тому, с кем она будет жить и делить постель.
Теперь уже не понимаю, на кого злюсь больше, на Лебедева или на девчонку, которая сидит у моих ног и шмыгает носом.
Анна
Мне пришлось идти за Майлзом по пятам следом, я практически бежала, потому что у мужчины
– Майлз, пожалуйста, не нужно! Майлз! – мне приходилось причитать и гнаться за ним. Он же убьёт сейчас Лебедева, а еще он злился на меня. Видела это, у него на лбу было написано это.
На этом пути нам попался Алан, который не понимающе смотрел. Я тут же уцепилась за рукав его медицинского халата и хрипло зашептала:
– Он убьёт сейчас Лебедева!
Дополнительных слов не нужно было, Алан быстро двинул за другом, настигая его в конце коридора и преграждая путь.
– Что случилось?
– Этот гондольер белорусский считает, что он имеет право оспаривать твои решения и выбирать, кому здесь работать, а кому нет. – Зале цедит так грозно и громко, что я ёжусь, кручусь вокруг него лисицей, не зная как успокоить.
– Не трогай его! Я сама разберусь. Пожалуйста!
Алан смотрит сначала на меня, потом на своего друга, переваривая информацию, пытаясь понять, что происходит.
– Пойдём в мой кабинет, там поговорим. Туда я и вызову Лебедева. – Алан принимает самое правильное решение.
Лебедев приходит через две минуты после звонка Алана, когда он заходит и оглядывает всех присутствующих, до него сразу же доходит повестка собрания.
Напряженный Алан, озлобленный Майлз и я вытянутая по струнке.
Я краснею как рак. Сердце бьется в бешеном ритме, стараясь выпрыгнуть и не присутствовать здесь.
Майлз выглядит как разъярённый бык, он готов порвать хирурга на бинты. Его грудь тяжело поднимается, зубы скрепят от напряжения. Мужчина разминает шею перед броском.
– Алан, вызывал?
– Да, Толя. Хотел поговорить о твоих интернах. – Алан откидывается на кожаном стуле за своим столом. Его лицо вновь приобретает жёсткие нотки, мужчина меняется. Красивое лицо искажается и становится звериным. Такая метаморфоза пугает. Такие перемены можно ожидать от Майлза или Захара, но никак ни от учтивого красавчика в белом халате. – Садись.
Мужчина садится на стул, видно как на него давит обстановка, Анатолий немного потерян. Даже не решается посмотреть на меня.
– О чем именно?
– Я хотел уточнить, какие у тебя замечания к интернам, что тебе не нравится…
– Все в штатном режиме. Мелкие замечания, это же интерны.
– Мне показалось, что тебя не устраивает кандидатура Ани, ее швейцарское образование и навыки. – когда Алана произносит эти слова, я вспыхиваю и начинаю задыхаться, Майлз шумно выдыхает, выпуская пар из ушей как паровоз. – Мы давно работаем, поэтому я жду от тебя честный ответ.
Алан давит голосом на мужчину.
– Алан… - мужчина аккуратно переводит взгляд на меня, намекая, что это не этично. Но главе этой больнице плевать на приличия, он даже не дергается, пепелит голубыми глазами. – Не совсем понимаю твой вопрос…