Загадочный Волжский
Шрифт:
…Стенки и потолки заглажены водным раствором и побелены… Имеется несколько камер (кельи) площадью 2–4 квадратных метра. Глухие ходы в количестве шести–восьми оканчиваются завалами или замурованы. Прослеженные ходы дают возможность сделать заключение, что за завалами ходы продолжены и идут почти во всех направлениях. По сведениям местных жителей подземные ходы проложены религиозной сектой в период 1865–1880 гг. Ходы имеют общее протяжение 20–30 километров».
И еще было любопытное: галереи шли в разных направлениях в виде ломаных линий, как правило, пересекающихся между собой.
В тот раз маркшейдерами было обследовано и заснято 330 метров ходов. Дальше разведывать ходы было небезопасно из–за разрушений, да и нецелесообразно ввиду трудоемкости работ под землей. В целом картина была ясна, и строители приняли решение при строительстве домов в 39-м квартале использовать сваи. На всякий случай, чтобы возможные обрушения подземелий не повредили фундаменты зданий.
Итак, если верить пояснительной записке, то снова подтверждается версия о многокилометровой длине подземных галерей. Насколько же справедлива людская молва?
Пока ясно одно: ходы имеют продолжение, и общая длина их не установлена. Но возможна ли в принципе столь протяженная выработка? Эта мысль заставила тут же приняться за вычисления. Сечение ходов известно, длина, допустим, тридцать км, и если в сутки вынимать, предположим, по два куба земли, то… то на рытье катакомб потребуется… шестьдесят лет непрерывной работы! Ну-у, скрытно такое осуществить вряд ли возможно…
Нехитрая арифметика, похоже, свела на нет очередное из придуманных чудес. Легенда обернулась явной сказкой.
Но, впрочем, и исследованные ходы требовали немало лет работы. Теперь–то можно утверждать, что прокладка их велась в течение не менее полутора, а то и двух десятков лет.
Что же заставляло богомольцев так упорно прокладывать странную сеть галерей? Непонятно…
Размышлениям о вероятной длине подземелий помог листок из папки с записью рассказа старика–сторожа, имя которого осталось неизвестным. Рассказчик подростком прислуживал у Андрея Лукьяновича. С его слов следует, что для обхода всего лабиринта «требовалось тридцать–сорок минут времени». То есть, учитывая тесноту ходов, следует признать, что длина галерей вряд ли превышала два–три километра.
Любопытной в рассказе оказалась и такая подробность: один из ходов заканчивался «колодцем с питьевой водой».
Теперь можно, пожалуй, подвести некоторые итоги.
Зеленая папка нашлась, есть план подземелий, примерно известны время и истинные создатели ходов… Но, увы, вопросов меньше не стало. Наоборот, добавились новые. Почему строители не нашли ничего из утвари, принадлежностей верующих? Не сохранились? Кто–то побывал раньше?
Загадкой представлялась необычная конфигурация ходов. С какой целью затевалась столь прихотливая их архитектура, чем вызвано наличие ряда ответвлений, тупиков, выходов на поверхность земли и т. д.? Кроме того, по–прежнему оставались неясными цели создания подземелий, их историческая ценность, наконец, личность самого Андрея Лукьяновича…
Поиск следовало продолжить. Но какой для этого избрать путь?
На
И здесь мне, что называется, повезло. Предстояла командировка в Ленинград. Туда, в музей истории религии и атеизма, мы с Огневым направили перед этим письмо с запросом о монастыре и загадочных ходах. Однако личная встреча со специалистами была, разумеется, предпочтительнее. К тому же у меня теплилась надежда на посещение Псково — Печерского монастыря, что не так далеко от Ленинграда.
И вот экскурсионный автобус приближается к небольшому аккуратному городку Печоры, некогда разросшемуся из монастырской слободы. Напрасно я пытаюсь еще издали отыскать взглядам на холмах, поросших чудесным сосновым лесом, стены и башни знаменитой в прошлом крепости. Монастырь построен в глубоком лесном овраге, по которому струится речка Каменец, и мощные каменные стены, башни с бойницами возникают перед людьми неожиданно, словно скрытный суровый дозор.
Из–за своего расположения крепость считается уникальной: ведь укрепления обычно возводились на возвышенных местах.
Судьба пограничной цитадели овеяна заслуженной славой. Множество раз в течение ряда веков ее защитники отражали нападения шведских, литовских, польских завоевателей, но лишь однажды всего на сутки пришлось оставить захваченный обманом монастырь.
Возникла обитель в середине четырнадцатого века, и с рождением ее связана одна легенда. Будто бы охотники однажды услышали чудесное пение, исходящее из земли. Поиски ничего не дали, но слава святого места за дубовой рощей закрепилась. Только годы спустя под корнями огромного дуба обнаружилась пещера, в которой жили старцы–отшельники. Занимательно, но в описании истории Псково — Печерского монастыря указывалось, что над пещерой уже тогда красовалась надпись: «Богом зданная Печора» — видимо, чтобы не возникало никаких сомнений в нерукотворном ее происхождении.
Тенистая аллея ведет вдоль мощной крепостной стены. Отсюда, с угла Тайловской башни можно охватить взглядом все западное прясло стен Печерской крепости и пять ее сторожевых башен из восьми. Средняя, самая высокая, четырехугольная, поднимается со дна оврага, почти достигая его верха. Она, словно ртом, вбирает в себя ручей, вливающийся в чернеющее в подножии башни отверстие, забранное железной решеткой.
Вид башен и стен необычен и удивительно живописен. Хмуро смотрят бойницы, щербатятся побитые кое–где ядрами высокие стены. Самой Историей и больше — былинностью веет от камня старой крепости.
Но внутрь монастыря входишь с некоторой настороженностью. Монастырь действующий, и среди пестрых стаек туристов нет–нет да мелькнет черной тенью обитатель–монах. Словно видение какого–то особенного мира.
Территория монастыря делится на две части: верхнюю, возле Святых ворот, и нижнюю, лежащую глубоко на дне оврага, отвесные кручи которого заросли ольхой и разлапистыми дубами. Сердце монастыря внизу. Живописные, окрашенные в яркие цвета луковички храмов поднимаются со дна ее, как диковинные цветы. Сплошным каре выстроились церкви, ризницы, братский корпус, трапезная.