Заговор 20 июля 1944 года. Дело полковника Штауффенберга

Финкер Курт

¹⁶⁰ DZA Potsdam, Reichspropagandaabteilung der NSDAP (62 Re 3), Nr. 1, Bl. 81.

¹⁶¹ Ibid., Bl. 85.

¹⁶² Письменные и устные свидетельства графини Нины фон Штауффенберг.

¹⁶³ IML, ZP, Akte NJ-1614, Bl. 20. Vgl. auch «Mitteilungsblatt der AeO», Heft 7/1959, S. 7.

¹⁶⁴ «Mitteilungsblatt der AeO», Heft 7/1959, S. 7. Г-жа Корфес в личной беседе вновь подтвердила автору книги эти свидетельства. Она хорошо помнит, что её брат всегда говорил «мы», возможно, подразумевая под этим группу Штауффенберга. Г-жа Корфес считает немыслимым, чтобы при дружеских отношениях между её братом и Штауффенбергом последний не поделился бы с ним своими симпатиями к НКСГ и попытками установления контакта с НКСГ или же относился бы к этому неодобрительно.

¹⁶⁵ Job von Witzleben. Op. cit., S. 5/6.

Хотя с научной точки зрения несомненно, что взгляды группы Штауффенберга весьма приближались к взглядам НКСГ и что в ближайшем окружении Штауффенберга предпринимались попытки установить контакт с ним, буржуазные историки в Западной Германии до сих пор реагируют на обсуждение данных вопросов весьма раздражённо. Проф. Ганс Ротфельс даже позволил себе утверждать, будто марксистские историки в качестве «доказательства» того, что Штауффенберг находился под влиянием НКСГ, цитируют лишь статью из «Volkischer Beobachter» («Die Zeit», Hamburg, 18.7.1969, S. 30). Особенно усердно клеветал no этому вопросу некий Петер Гофман, в своей рецензии на 1-е издание данной книги. Он приписывает автору утверждение, будто Штауффенберг придерживался «восточной ориентации», ибо «он хотел мира на всех фронтах». Далее, якобы автор книги утверждал, что Штауффенберг «косвенно» имел контакт с НКСГ. Сотворив себе таким образом бумажного тигра, Гофман одним махом расправляется с ним: он заявляет, что для своих (разумеется, никогда не выдвигавшихся) утверждений Финкер использует «весьма шаткие и даже вообще ничего не говорящие источники и не предлагает ничего нового». При этом Гофман проделывает ещё один, особенно пикантный трюк, присущий «объективной» историографии. В то время как опрошенные им самим лица, само собой разумеется, выдаются им за свидетелей, заслуживающих доверия, привлечённые автором свидетельства полковника Джоба фон Вицлебена, Георга Линдемана и Гудрун Корфес он называет «не имеющими научной ценности и не дающими никаких оснований для выводов справками и показаниями». (Peter Hoffmann. Widerstand, Staatsstreich, Attentat. Munchen. 1969, S. 747/748.) Итак, буржуазные историки не останавливаются перед любыми злостными извращениями и личной клеветой, лишь бы сохранить старую антикоммунистическую концепцию.

¹⁶⁶ «Das Attentat...» (Vernehmung G. Kisel), S. 16. В c6.j «Darauf kam die Gestapo nicht» Berlin (W), 1966. Рудольф Гюнтер Вагнер, сотрудник западногерманского и западноберлинского радио, приводит сообщение об унтер-офицере Лео Дике из ОКХ: «Хотя, будучи переводчиком, Лео Дик имел всего лишь чин унтер-офицера, он был давно посвящён в планы переворота офицерами ОКХ, которые питали к нему доверие как к решительному антифашисту. Кроме того, Дик был в ОКХ связным лицом Национального комитета «Свободная Германия», который был создан немецкими офицерами и солдатами в Москве и с которым он при помощи передвижного радиопередатчика поддерживал постоянный контакт. Дик был руководителем нашей группы Сопротивления «Лео III», состоявшей из священнослужителей и атеистов, коммунистов и членов партии немецких националистов, интеллигентов, деятелей искусства, то есть людей всех политических оттенков» (op. cit., S. 47/48).

Это сообщение не подтверждено никакими дальнейшими фактами или ссылками. Антон Аккерман, игравший видную роль в руководстве КПГ и НКСГ, заявил по этому поводу автору книги, что НКСГ не имел собственной радиостанции и лично ему ничего о наличии прямой радиосвязи с группами Сопротивления в Германии или в вермахте неизвестно. Возможно, это сообщение имеет в виду группу Сопротивления «Дора» (Шандор Радо, Рудольф Ресслер), См.: «Budapester Rundschau», Nr. 52/1970, S. 6.

IV

Попытка переворота 20 июля 1944 г.

Подготовка и неудачные попытки покушения

К концу 1943 г. военно-политическое положение Германии ещё более ухудшилось во всех областях. После победы Красной Армии в битве на Курской дуге летом 1943 г. стратегическая инициатива окончательно перешла в руки советских войск, а фашистская стратегическая оборона оказалась совершенно безуспешной. Несмотря на мобилизацию всех сил, численность войск вермахта, действовавших на Восточном фронте, сократилась с 3,1 миллиона человек на 1 ноября 1942 г. до 2,85 миллиона человек на 1 ноября 1943 г. Произошёл коренной перелом в ходе войны. Вопреки всем проискам реакционных империалистических сил сотрудничество держав антигитлеровской коалиции укрепилось. 28 ноября — 1 декабря 1943 г. Сталин, Рузвельт и Черчилль встретились в Тегеране на конференции, чтобы согласовать дальнейшие действия против гитлеровской Германии. Западные державы более не могли продолжать тактику

оттягивания открытия второго фронта и заявили о своей готовности создать его в Западной Европе не позднее мая 1944 г.

В начале 1944 г. война в Европе вступила в свою последнюю стадию. Поражение фашистской Германии стало неотвратимым. Однако фашистские правители предпринимали всё новые и новые усилия, чтобы безудержным террором и ценой истощения последних людских и материальных резервов затянуть войну и отсрочить собственную гибель. Большую роль в их расчётах играла надежда на распад антигитлеровской коалиции. Эта надежда объединяла все группировки финансового капитала: как те, которые по-прежнему делали свою ставку на фашистскую руководящую верхушку, так и те, которые всё больше ориентировались теперь на группу Гёрделера.

Ухудшение военного положения послужило заговорщикам стимулом для ускорения подготовки покушения. Итак, посмотрим, как оно готовилось. Чтобы иметь полное представление, осветим обобщённо все приготовления и попытки, имевшие место в 1943—1944 гг.

Военные приготовления к устранению Гитлера основывались на использовании плана, имевшего кодовое название «Валькирия». Официально он предусматривал меры на случай внутренних беспорядков. Ещё зимой 1941/42 г. его предложил выработать Ольбрихт, Учитывая наличие в Германии большого числа военнопленных и иностранных подневольных рабочих, а также опасность высадки вражеских десантов, Гитлер одобрил это предложение. В течение 1942—1943 гг. план «Валькирия» был разработан, а затем неоднократно дополнялся. В своём окончательном виде он предусматривал, что в случае внутренних беспорядков армия резерва — а она насчитывала около 2,5 миллиона человек — будет поднята по боевой тревоге и сформирует боеспособные группы войск. Эти группы, возглавляемые командующими военными округами, должны будут обеспечить безопасность важных объектов, военных, транспортных и хозяйственных сооружений, центров и линий связи и т. п., а затем, действуя согласно дальнейшим указаниям, уничтожать появляющегося противника. Все командования военных округов располагали этим планом, который подлежал введению в силу по условному сигналу «Валькирия». Дать этот сигнал от имени Гитлера имел право только один человек — командующий армией резерва генерал-полковник Фромм.

В случае отказа Фромма принять участие в государственном перевороте сигнал «Валькирия» был готов дать командующим округами генерал Ольбрихт, что технически являлось вполне возможным, ибо при передаче по телеграфу или телефону установить сразу же, кто действительно подписал приказ, было нельзя. Утверждённый Гитлером план объявления тревоги и начала боевых действий представлял собою легальное прикрытие и исходный пункт задуманного государственного переворота. Ольбрихт, Штауффенберг и — до октября 1943 г. — Тресков совместно разработали ряд дополнительных приказов, чтобы приведение войск в боевую готовность по сигналу «Валькирия» использовать для государственного переворота с целью свержения нацистской диктатуры¹.

После убийства Гитлера и подъёма по боевой тревоге войск в Берлине и его окрестностях намечалось дать командующим округами и командующим группами армий и армиями первый основной приказ. Он начинался словами: «Фюрер Адольф Гитлер убит. Бессовестная группа окопавшихся в тылу партийных главарей пытается использовать эту ситуацию, чтобы нанести удар в спину отчаянно сражающимся на фронте войскам и в своекорыстных целях захватить власть»². Заговорщики первоначально считали необходимым такое заявление, ибо полагали, что авторитет Гитлера в вермахте ещё настолько велик, что сказать сразу же полную правду нельзя. Это можно будет сделать только после того, как власть окажется в руках вермахта.

Далее, основной приказ передавал верховное главнокомандование вермахтом, а тем самым и исполнительную власть тому фельдмаршалу, который его подписал (в сентябре 1943 г. готовность сделать это выразил фон Вицлебен). Верховный главнокомандующий в свою очередь передавал исполнительную власть на всей территории Германии командующему армией резерва, а в оккупированных областях — командующим войсками на Западе, Юго-Западе и Юго-Востоке, командующим группами армий «Южная Украина», «Северная Украина», «Центр», «Север», а также командующим войсками вермахта в Прибалтике, Дании и Норвегии. Этим командующим должны были подчиняться все части и учреждения вермахта, войск СС, Имперской трудовой повинности (РАД), организации Тодта (ОТ) [23] , все местные органы власти, вся полиция охраны порядка, полиция обеспечения безопасности и административная полиция, вся нацистская партия, а также предприятия транспорта и снабжения.

23

Военно-строительная организация, возглавлявшаяся генералом Тодтом.