Заговор «Аквитания»

Ладлэм Роберт

«Позвоните и скажите, что вы член семьи Татьяны. Это оправдает мой риск и будет моей наградой».

Только Джоэл может это решить. Если француз не подсунут «Аквитанией» как приманка, то, возможно, именно это и есть небольшая трещина в стратегии генералов, о которой они пока еще не подозревают. Ей очень хотелось надеяться на это, но полностью открываться ему было бы безумием.

Валери изучила расписание внутренних рейсов, которым «Эр-Франс» снабжала своих пассажиров, летящих из Лос-Анджелеса, и поэтому знала, как будет добираться до Шамони. У туристической линии было четыре рейса в день на Аннеси, ближайший к Шамони и Монблану аэропорт. Она собиралась вылететь вчера вечером, семичасовым самолетом, но неожиданное вмешательство Прюдомма нарушило этот план, а когда она позвонила из «Понт-Ройяля»

в Тюронь, оказалось, что свободных мест уже нет – сейчас лето, самый разгар сезона, поэтому она решила пораньше попасть в аэропорт Орли, чтобы, дожидаясь одиннадцатичасового рейса, затеряться в толпе, как настоятельно советовал ей Джоэл.

Валери села в открытый лифт, отделанный медью, спустилась в вестибюль, оплатила номер и попросила вызвать такси.

– A quelle heure, Madame? [198]

– Maintenant, s’il vous plait [199] .

– Dans quelques minuten [200] .

– Merci [201] .

Подъехало такси, и Валери вышла на улицу. Хмурый заспанный шофер, даже не потрудившись выйти из машины, кивком дал ей понять, что готов принять ее под свое покровительство.

198

На какое время, мадам? (фр.)

199

Прямо сейчас, пожалуйста (фр.).

200

Машина будет через несколько минут (фр.).

201

Спасибо (фр.).

– Orly, s’il vous plait [202] .

Шофер тронул машину, доехал до угла и крутанул руль влево, сделал крутой V-образный разворот и снова оказался на бульваре Распай, направляясь к скоростной трассе, ведущей в аэропорт. Перекресток выглядел совершенно пустым, но оказалось, что это не так. Неожиданно совсем близко за ними послышался треск – металл врезался в металл, посыпались осколки стекла, завизжали шины. Шофер в яростном испуге закричал и нажал на тормоза. Машину вынесло на обочину. Коленями проехавшись по дну машины, Вэл упала на спинку переднего сиденья. Пока она неловко усаживалась на место, шофер выскочил из машины и с руганью бросился к виновникам аварии, которые остановились чуть позади них.

202

Орли, пожалуйста (фр.).

Внезапно правая дверца открылась, и над ней склонилось морщинистое усталое лицо Прюдомма. По лбу у него стекала тоненькая струйка крови.

– Поезжайте, мадам, куда вам надо. Теперь вас никто не преследует, – быстро негромко проговорил он.

– Вы?.. Вы просидели у гостиницы всю ночь! Значит, это вы ударили ту машину?

– Не теряйте времени. Сейчас я отошлю вашего шофера обратно. Потом подброшу кое-что этому типу и буду составлять протокол, а вы в это время должны уехать. Пока об этом не пронюхали остальные.

– Имя! – закричала Вэл. – Татьяна?

– Да.

– Спасибо!

– Bonjour. Bonne chance [203] .

Человек из Сюрте захлопнул дверцу и побежал к двум своим орущим друг на друга соотечественникам.

Было двадцать минут четвертого, когда Конверс увидел на дорожном указателе: «Сент-Жюльен – 15 км». Он обогнул границу Швейцарии, и теперь перед ним лежала дорога на Шамони, как раз южнее Аннеси. Монблан откроется ему примерно через час. Мощный «Ситроен», подчинявшийся каждому его прикосновению, казался

ему самолетом, а он сам чувствовал себя летчиком, сосредоточившимся на лежавшей перед ним полосе и доске приборов. На крутых альпийских поворотах он ощущал вибрацию дороги. Остановился он только раз, у Понтарлье, чтобы заправиться и глотнуть обжигающе горячего чая из автомата. Сокращая расстояние, он съехал с автотрассы и поехал горными дорогами, теперь скорость зависела от его реакции – она должна быть мгновенной и точной. Остался еще час. «Будь на месте, Вэл. Будь на месте, любовь моя!»

203

До свидания. Желаю удачи (фр.).

Валери в ярости посмотрела на часы, с трудом подавив готовый вырваться крик – она сдерживала его с половины седьмого утра, когда оказалась в аэропорту Орли. Весь этот день был буквально забит следовавшими одна за другой неприятностями, начиная с аварии на бульваре Распай и сообщения Прюдомма о том, что за ней установлена слежка. А теперь вот из-за неисправности багажного люка вылет из Парижа переносится на час дня. Нервы ее были напряжены до предела, но она постоянно твердила себе, твердила весь день, что ей нельзя поддаваться панике, терять над собой контроль. Случись это, она привлечет к себе внимание; и такое чуть было не произошло.

Мест на семичасовой рейс не было, и одиннадцатичасовой рейс был переполнен. На посадку разрешалось пройти только тем, у кого на руках были билеты. Она так яростно протестовала, что люди начали приглядываться к ней. Тогда она решила потихоньку сунуть взятку, но это только разозлило кассира – и дело было не в его моральных устоях, просто он не мог удовлетворить ее просьбу, а следовательно, и взять деньги. И пока кассир с чисто галльской экспансивностью выговаривал ей, пассажиры, стоявшие и сзади, и спереди, и по сторонам, опять уставились на нее. «Нет, живой мне до Шамони не добраться», – подумала Валери, получая билет на тринадцатичасовой рейс.

Самолет приземлился в Аннеси чуть позже трех часов, опоздав более чем на полчаса, а потом началась давка у стоянки такси, что снова вынудило ее вести себя так, как обычно она себя не вела. Будучи сравнительно высокой женщиной, Валери знала, какой эффект она вызывает, поглядывая сверху на окружающих: разве не ясно, что ее превосходство заложено самой природой? И как это ни глупо, но многие так это и воспринимали – женщин она просто подавляла, а мужчин подавляла и сексуально возбуждала. Это и позволило ей чуть приблизиться к началу очереди, но ждать предстояло еще долго. И тут она взглянула направо и в самом дальнем конце стоянки увидела несколько лимузинов, их шоферы стояли, облокотившись на свои блестящие машины, ковыряя в зубах, курили и переговаривались. Что это она торчит здесь! Валери выбежала из очереди и помчалась к ним, на бегу открывая сумочку.

Последнее разочарование было результатом ее забывчивости. Ей следовало бы помнить, что в Шамони запрещен въезд любых машин, кроме служебных и туристских. А поэтому она вышла из лимузина и быстро зашагала по широкому, кишащему людьми бульвару. Вдали виднелось красное здание станции подвесной канатной дороги. Где-то там, наверху, выше облаков был Джоэл. Ее Джоэл. И, не владея собой, – сколько же можно сдерживаться – она побежала – быстрей, быстрей!.. «Будь там, наверху, мой дорогой! Только останься в живых, мой дорогой, мой единственный».

Было без десяти пять, когда Конверс буквально ворвался на стоянку и, нажав на тормоза, выскочил из машины. Движение по дороге к Монблану было весьма оживленным, а тут еще пробка из-за ремонтных работ у крутого подъема на мост. Мышцы его правой ноги ныли – он выискивал любую возможность вырваться из заснувшего летаргическим сном потока. И вот он здесь, в Шамони, перед ним разворачивается великолепная панорама, а внизу лежит небольшой городок. Выскочив из машины, Джоэл побежал, задыхаясь, жадно хватая чистый горный воздух, забыв о боли – и даже радуясь ей, – ведь там, наверху, должна быть она! «Прошу тебя, Вэл, пусть так и будет! Я люблю тебя… Черт побери, как же ты мне нужна! Будь там!»