Заговор «Аквитания»
Шрифт:
– Сколько у нас есть времени? – спросил армейский офицер.
– Это – один из крупнейших отелей Нью-Йорка, – ответил штатский. – При некотором везении – от двадцати четырех до тридцати шести часов.
– Шпарьте! – решительно объявил морской офицер.
– Ради бога… – поморщился капитан, приглаживая рукой волосы. – Да, несомненно, нужно что-то предпринять. Попробуйте связаться с ним. Но я до сих пор так и не могу понять, почему это произошло?
– Попробуйте сопоставить некоторые общеизвестные данные. Эббот каждый вечер составлял список дел на следующий день и пунктуально ему следовал. В этих записях часто фигурируют завтраки с Меткалфом, а также семейные обеды как у Меткалфа, так и у Эббота. Человек
– Шпарьте! – воскликнул лейтенант.
– Ради бога, найдите другое выражение, – поморщился капитан.
– Там у него автоответчик! – прокричала Вэл, закрыв телефонную трубку.
Джоэл вышел из ванной.
– Через час, – прошептал он.
– Через час, – повторила она в трубку и тут же поправилась: – Мисс Паркетт позвонит через час. – Она повесила трубку.
– А потом – каждый час после следующего звонка, – добавил Конверс, глядя на молчащий телефон. – Не нравится мне это. Там сейчас час ночи, и дома должны быть жена или дети. Хоть кто-нибудь должен же там быть?
– Сэм не упоминал о жене или детях.
– Потому что не было причины.
– Этому можно найти целую дюжину объяснений.
– Будем надеяться, что причина здесь не та, которая постоянно приходит мне в голову.
– Может, все-таки позвоним Прюдомму? – спросила Валери. – Давай воспользуемся именем Татьяны.
– Пока не стоит.
– Но почему?
– Нам нужно нечто иное. И ему нужно не то, что мы сейчас можем дать.
Внезапно взгляд Конверса упал на толстый конверт, адресованный Натану Саймону. Он лежал на письменном столе вместе с фальшивым паспортом.
– Боже мой, – тихо проговорил он, – очень может быть, что у нас это есть. Лежит прямо перед глазами, а я не вижу.
Вэл проследила за его взглядом:
– Тот отчет, что ты написал для Натана?
– Я считал его лучшим в моей жизни отчетом о проделанной работе, но, конечно, это не отчет и даже не докладная или резюме. В нем отсутствуют ссылки на закон, если не понимать его в самом широком, абстрактном смысле. В нем изложены противоправные замыслы влиятельнейших лиц, посягающих на изменение законов, перетасовку правительств, установление военного контроля. И все это – во имя поддержания закона и порядка. А если компрометация и в самом деле означает убийство – если они решили прибегнуть к массовому кровопролитию, – они своего добьются.
– К чему ты ведешь, Джоэл?
– Если уж я собираюсь возбудить дело, то предпочту сделать это единственным известным мне способом. Я начну со своих собственных показаний под присягой и подкреплю их показаниями других.
– Да о чем это, черт побери, ты все время толкуешь?
– О законе, миссис Конверс, – сказал Джоэл, беря со стола конверт с бумагами. – И обо всем, что можно сделать с его помощью. Я хочу использовать большую часть содержащегося здесь, но на этот раз в иной форме. Естественно, мне понадобятся заявления и других лиц, подтверждающих мои показания, и чем больше их будет, тем лучше. Вот тогда-то ты и позвонишь своему Прюдомму – присоединишься к родственникам Татьяны. А потом, если повезет, свяжемся с Меткалфом, у него наверняка есть кое-что для нас… И, наконец, я собираюсь лично допросить по меньшей мере двух будущих подсудимых: во-первых, Ляйфхельма и Абрахамса или, возможно, самого Делавейна.
– Ты и впрямь сошел с ума! – воскликнула Валери.
– Нет, я нормален, – просто ответил Конверс. – Мне понадобится помощь, это я понимаю. Но у меня хватит денег, чтобы нанять целую банду негодяев. Прюдомм, по-моему, знает, где находится их биржа
– Ради бога, Джоэл, говори по-человечески.
– Слишком уж вы романтичны, миссис Конверс, – сказал он, подходя к ней. – Существует много таких винтиков и приводных ремней, которых не увидишь на полотнах пейзажистов.
– Но и пейзажи требуют первоначальных набросков. На полотнах все должно быть хорошо скомпоновано, краски тщательно подобраны. Так о чем ты сейчас говоришь?
– Мне нужна профессиональная стенографистка, если ее можно здесь отыскать. И такая, которая согласилась бы поработать весь день и, если потребуется, полночи. Предложи ей трехкратную оплату.
– Предположим, я найду стенографистку, – сказала Вэл. – Но как, скажи на милость, ты собираешься объяснить ей или ему характер работы?
Джоэл поморщился, бездумно глядя в окно.
– Роман, – сказал он, оборачиваясь к ней. – Мы пишем роман, первые главы которого посвящены описанию подготовки судебного процесса.
– И действующие лица в нем – реальные люди, которых все знают?
– Это – новый литературный жанр, но это просто роман, и ничего больше.
В Нью-Йорке наступило утро, и Стоун снова был один в номере. Флотский лейтенант и армейский капитан вернулись к своим рабочим столам в Вашингтоне. Так лучше: они ничем не могли ему помочь, и чем реже их будут здесь видеть, тем больше вероятность, что на них не обрушится карающий молот. А молот непременно опустится, Стоун знал это так же, как и то, что полковник Алан Меткалф был тем камертоном, по которому им нужно настраивать свои инструменты. «Без этого, – как говаривал в старые добрые времена Джонни Реб, – волынка у вас не запоет, сколько ни топай ногой, отбивая такт». «Но как его найти?» – прикидывал бывший оперативный агент ЦРУ. Судя по всему, полковник исчез, слушок об этом докатился с базы Неллис, и комиссия, ведущая расследование обстоятельств катастрофы, даже не пытается делать вид, будто она понимает или одобряет его действия.
Но Стоун все понимал. Меткалф узнал то, что ему – им – известно давно, и, если он действительно хорош в своем деле, не станет вести игру, сообразуясь с уставами. Иначе бы его уже не было в живых. Бывший агент понимал кое-что в таких ситуациях, когда в игру включаются работники аппарата разведки. Оборудование у этого полковника достаточно сложное и высокого качества – все благодаря любезности американских налогоплательщиков, – и это одно из лучших его капиталовложений. Эту часть Меткалф разыграет отлично, если, конечно, он жив и является настоящим профи. Он обязательно воспользуется дистанционным управлением, программируя и перепрограммируя свою систему, вылавливая то, что ему нужно услышать, стирая то, что нужно стереть, и оставляя лишь ту информацию, которая заведет его преследователей в тупик. У него будет также код, возможно ежедневно меняющийся, и, если ответ будет неправильный, – десять секунд интенсивного микроизлучения, и пленки не станет. Стандартная процедура. Если Меткалф – человек стоящий. И если он жив.
Стоун рассчитывал и на то и на другое: что полковник – человек стоящий и что он еще жив. Думать иначе не имело смысла – тогда остается только гамак Джонни Реба и ежедневная рыбалка, а все остальное – удел роботов, в чем бы там ни состояли их функции. Именно поэтому Стоун оставил на автоответчике Меткалфу весточку в шесть часов тридцать пять минут утра. Он выбрал для этого имя, которое жена Конверса – его бывшая жена – обязательно должна была упомянуть в разговоре с покойным Сэмюэлом Эбботом: «Марк Аврелий идет к власти. Ответьте и, пожалуйста, сотрите». После этого Стоун назвал номер телефона своей квартиры, который, если проследить по линиям связи, приведет в отель «Хилтон» на Пятьдесят второй улице.