Заговор «Аквитания»

Ладлэм Роберт

– А как насчет итальянцев и китайцев?

– Определенная часть посетителей наших загородных клубов все еще хранит в своих комодах корпоративные студенческие галстуки. Ну зачем пятнать дорогую материю? Сделки любят широкую дорогу, акцент на слово «широкую», а не «честную».

– И вы, советник, не хотели иметь с этим ничего общего?

– Пресс тоже не хотел, потому-то и ударился в международное право. Старый Джек Холлидей просто позеленел, когда Пресс стал прибирать к рукам заграничную клиентуру, а затем чуть не лопнул от злости, когда тот подключил к ней наших

акул с маркой «Сделано в США», которые имели желание поохотиться на внешнем рынке. Но в конечном счете старому Джеку не на что было жаловаться – пасынок с его наивными взглядами давал фирме неплохой доход.

– А вы с радостью нацепили на себя морскую форму, – сказал Конверс, видя в глазах Фитцпатрика откровенное удовольствие.

– Каюсь… и был очень счастлив, получив благословение Пресса в юридическом и прочих смыслах.

– Он вам нравился, не правда ли?

– Я любил его, – сказал Коннел, снимая руку с пушечного ствола. – Любил его так же, как я люблю свою сестру. Именно поэтому я здесь. Это тоже входило в наш договор.

– Кстати, о вашей сестре, – мягко сказал Джоэл. – Будь на моем месте кто-нибудь другой, он вполне мог бы узнать, что вашу сестру зовут Миген.

– Конечно. Ее имя упоминалось в газетах.

– Значит, это не такая уж строгая проверка.

– Пресс никогда не называл ее полным именем, разве что во время брачной церемонии. Обычно он звал ее просто Мег. Я постарался бы каким-нибудь образом спросить вас об этом, и, если бы вы лгали, я бы сразу это понял. Я изрядно поднаторел в допросах.

– Я верю вам. Так что это за соглашение между вами и… Прессом?

– Пойдемте погуляем, – сказал Фитцпатрик, и они отправились к стене над извивающейся внизу рекой, откуда открывался вид на семь холмов Вестервальда, и Коннел начал свой рассказ: – Пресс пришел ко мне и сказал: он наткнулся на нечто очень серьезное и не может оставаться в стороне. Ему попалась информация о том, что ряд известных – или когда-то известных – лиц создали организацию, способную нанести огромный вред огромному числу людей в самых разных странах. И он собирается остановить их, остановить ее – опираясь на закон, поставить ей заслон, даже если ради этого ему придется выйти за рамки принятых юридических процедур.

Я задал обычные в таких случаях вопросы: входит ли он в эту организацию, можно ли его в чем-то обвинить и прочее в том же духе. Он сказал «нет», но заметил, что не уверен в своей безопасности. Конечно, я заявил, что он сошел с ума, что всю информацию он должен передать властям и пусть они разбираются в этом.

– То же посоветовал ему и я, – прервал его Конверс.

Фитцпатрик остановился и посмотрел на Джоэла:

– Он сказал, что все это значительно сложнее.

– И он был прав.

– Я просто не могу этому поверить.

– Он мертв. Так что придется поверить.

– Это не ответ.

– Но вы ни о чем не спрашивали, – заметил Конверс. – Продолжим нашу прогулку. Итак, ваш договор.

На лице морского офицера отразилось недоумение, он продолжил:

– Договор этот был довольно прост. Пресс пообещал держать меня в курсе всего, что относится к

его главному делу – мы решили называть это «главным делом». А также если… если… ох уж это проклятое «если»…

– Если – что?

– Если с ним что-нибудь случится, – закончил он хриплым голосом.

Конверс помолчал, пытаясь справиться со своими чувствами.

– Значит, он сказал вам, что отправляется в Женеву ради встречи со мной, человеком, который двадцать с лишним лет назад знал его как Эвери Фоулера.

– Да. Мы говорили с ним об этом, когда я добывал ему через секретные службы сведения о вас. Он сказал, что время и обстоятельства сейчас самые благоприятные. Кстати, он считал вас лучшим в своей области. – Коннел позволил себе улыбку. – Почти равным ему.

– Он преувеличивал, – сказал Джоэл, тоже слегка улыбнувшись. – Я до сих пор не могу раскусить, как ему удалось оттяпать так много при распределении пакета привилегированных акций.

– Что?

– Да нет, ничего. Так что же с Лукасом Анштеттом? Вы можете рассказать мне об этом?

– Здесь два аспекта. Пресс сказал, что при содействии судьи они постараются добиться для вас отпуска в фирме, если вы согласитесь взяться за…

– Они? Кто это – они?

– Не знаю. Этого он мне не сказал.

– Черт побери! Продолжайте.

– Анштетт переговорил с патронами вашей фирмы, и они дали добро при условии, если вы согласны. Это первый аспект. Второй объясняется моими личными странностями: я помешан на последних известиях и, как большинство людей моей профессии, слушаю передачи РВС.

– Что это?

– Радио вооруженных сил. Они дают, пожалуй, самую полную программу новостей. Путешествуя, я обычно беру с собой транзисторный приемник с коротковолновым диапазоном.

– Я тоже, – сказал Конверс. – Но слушаю только Би-би-си, потому что не знаю французского, как, впрочем, и всех остальных языков.

– У них неплохая программа, но приходится перескакивать с одной волны на другую. Во всяком случае, сегодня утром по РВС я услышал об этих событиях в их изложении.

– И что же там было?

– Почти никаких подробностей. Примерно в два часа ночи по нью-йоркскому времени в его квартиру на Сентрал-Парк-Саут забрались грабители. Есть следы борьбы. Он был убит выстрелом в голову.

– И все?

– Не совсем. Согласно показаниям экономки, ничего не было похищено, так что ограбление исключается. Вот так.

– Господи! Нужно позвонить Ларри Тальботу. Он может знать подробности. Больше ничего не известно?

– Был еще краткий некролог – ну, какой это замечательный юрист и прочее. Но суть в том, что из квартиры ничего не пропало.

– Это я понял, – отозвался Джоэл. – И все же я позвоню Тальботу. – Они снова зашагали вдоль крепостной стены. – Насчет вчерашней ночи, – снова заговорил Конверс. – Почему вы сказали Даулингу, будто работаете в посольстве? Проще было бы прийти в аэропорт.

– Я был в аэропорту, проторчал там семь часов, ходил от одной стойки к другой, наводил справки о прибывающих пассажирах, стараясь узнать, каким рейсом вы летите.