Заговор Древних
Шрифт:
— Его имя Тайкес, — заметил ведьмак. — И он обладает множеством полезнейших способностей, в одной из которых ты теперь убедился сам.
— И долго ты искал этого умельца? — обратился Кащей к ведьмаку.
— Долго, — честно признался ведьмак. — Пришлось поискать…
Он понял, что опасность миновала. Кащей успокоился, и ведьмак вытер пот с лица. Шутка ли, пережить гнев Бессмертного! Мог ведь прихлопнуть сгоряча, перед собственной смертью! Кто их знает, кащеев этих, их так мало осталось…
— Значит, в борьбе против
Ведьмак отрицательно покачал головой.
— Во-первых, сейчас я тягался не с людьми, а с тобой, а во-вторых, каждый знает, что клин вышибают клином!
Бессмертный насмешливо хмыкнул. Его ненависть таяла, превращаясь в нечто, похожее на жалость.
— Ты не слышишь меня! Ты не видишь очевидного! Ты — слепец, а не я! Но, Вий тебе судья! Я признаю свое поражение, ты перехитрил меня!.. Что я должен делать? — последние слова Кащей буквально выдавил из себя.
— Вот это — правильный вопрос! — ведьмак почувствовал, как его начинает распирать от гордости. Как же, запрячь в работу самого Кащея Бессмертного!
Весь обед Алеша Попович морщился и кривился, показывая, как ему плохо от солонины. Вскоре его терпение лопнуло, и он принялся громко возмущаться.
— Сколько же можно питаться этой… Я же богатырь земли русской! А не воды морской. А я пропитался насквозь солью, как какой-нибудь варяг!
— Сходи косого подстрели, будет тебе и свеженькое, — посоветовал Илья Муромец, усмехаясь в бороду. Он уже понял, к чему клонит Попович, но не собирался облегчить ему разговор. Тем более что повторялось это с завидной регулярностью. А теперь, после отъезда княжеского гонца, Лешак, конечно же, усилит натиск.
— Зайца?! Да он надоел мне пуще пареной репы! Мяса на один укус, а беготни… — Алеша махнул рукой. — Не поверишь, я же худеть стал! Да-да, меня скоро девки узнавать перестанут!..
Он сокрушенно вздохнул.
— В Киев бы, хоть на пару деньков, отъесться малость, — он с надеждой заглянул в нахмуренное лицо Ильи. — Правильно князь гонцов шлет! Сколько можно на заставах стражу нести? А стольный град кто будет бдить? Надо почаще его проведывать, проверять все ли там тихо-спокойно… Вот в прошлый раз, я ж не зря наведался, князя от Тугарина спас!
— Может ты и прав, Алеша. Пожалуй, пора и проведать. Кажется, дольше всех в Киеве Добрыня не был… — вспомнил Илья.
Богатыри дружно посмотрели на Добрыню, застывшего на дозорной вышке.
— Добрыня, слышишь что, Илья говорит, в Киев пора ехать! — прокричал ему Попович.
— Отчего же не съездить. Ежели надо, значит, съезжу.
— И охота тебе, Добрыня, по жаре такой тащиться! — крикнул Алеша. — Это же не степь, это же сковородка раскаленная…
Добрыня внимательно
— Ты никак, Алеша, в Киев рвешься? Так ты бы так прямо и сказал, а то ходишь вокруг да около, обхаживаешь меня словно красну девицу!
— Так ведь он больше с ними общается, Добрыня, а не с нами, — заметил Илья. — Он же только из Киева вернулся, и месяца не прошло, а мы его назад гоним. Где уж тут научиться с мужчинами разговаривать.
Алеша вспыхнул и насупился.
— Сами, небось, в мои годы нагулялись вволю, — выпалил он и тут же пожалел. Добрыня, может, и нагулялся, а вот Муромец, на печи-то сидючи…
Муромец хлопнул легонько Алешу по плечу.
— Ладно тебе, не обижайся на шутки стариковские, езжай.
Алеша расцвел и, потирая ушибленное плечо, пошел собираться. Он и не думал обижаться. Все насмешки уже наперед их может говорить! Но надо же уважить стариков, подыграть им, разжалобить.
Внезапно с вышки раздался встревоженный голос Добрыни.
— Гляньте-ка, не иначе змей летит!
Муромец пригляделся к еле заметной точке в небе и хмыкнул.
— Добрынь, после Путятишны тебе везде змеи мерещатся! Хлеба не надо, дай Змея удавить. Так ведь скоро все выведутся, что тогда делать будешь?
— Да, точно говорю, змей летит!
— Да ты совсем плохой стал. Змея от горного орла не отличишь!
— Откуда же в степи горный орел возьмется? — удивился Добрыня.
— Сейчас поближе подлетит, вот тогда и спросим его, откуда он…
Гигантский орел завис над заставой и стал нарезать один круг за другим. Попович поспешно достал лук.
— Сейчас мы ее поспрашиваем… Птичку эту… — он быстро прицелился, и стрела взметнулась ввысь.
В последний момент орел подался в сторону и стрела ушла в небо.
— Ты не заболел часом, Алеша? — поинтересовался Муромец. — Это же не заяц, как в такого крупного промазать можно?
Попович сжал зубы. Для него из лука промахнуться и без чужих насмешек оскорбительно! Он послал семь стрел, плотно, одну за другой. Не вырваться птичке, никто еще не уходил из-под его стрел!
Однако, птица, похоже, не догадывалась о непревзойденном искусстве Алеши. Легко, без резких движений он ушел один раз, другой… Последнюю, седьмую стрелу орел выловил клювом, щелкнул и ее обломки посыпались вниз. Тут уже богатыри опешили не на шутку.
— Да это же колдун! — крикнул Добрыня.
— Какую проницательность дают людям книги, — съехидничал Алеша. — Нам бы вовек не догадаться!
Будто поняв, что его раскрыли, орел ринулся вниз, прямо во двор заставы, и, ударившись оземь, тотчас обернулся высоким, высушенным стариком. Старик щелкнул пальцами, его скелетообразное тело вмиг укрылось одеждой, из-под капюшона которой выглянула только костистая нижняя челюсть.
— Кащей… — одновременно выдохнули Добрыня и Алеша, хватаясь за оружие.