Заговор Древних
Шрифт:
Глаза Тайкеса закрылись, а когда открылись вновь, на витязя смотрел будто другой человек. Жестокость ушла из его лица, глаза осветились непонятной радостью, даже некоей умиротворенностью.
— Не разбойники, нет, — прошептал Тайкес. — Это были не разбойники, Мстислав…
— Откуда ты знаешь? — голос Мстислава дрогнул.
Что-то происходило у него внутри, что-то перекручивало душу, вытаскивая на свет нечто давно забытое… Он вгляделся в лицо Тайкеса. Неужели этот наемник что-то знает про его отца?
Губы умирающего скривились.
— А ты ведь первый… назвал меня… Мстислав… Твое сердце признало.
Сердце забилось с такой силой, будто готовилось выпрыгнуть из груди и убежать в лес, подальше от этой глупой, тупой головы, ничего не видящей и не замечающей. Ум Мстислава еще пыжился, искал какие-то объяснения, оправдания, но язык, повинуясь внезапному порыву, вновь повторил заветное имя:
— Ладомир?
Губы Тайкеса — или Ладомира? — расплылись в счастливой улыбке.
— Ты — живой? — глупый вопрос сорвался с языка Мстислава.
Разум наотрез отказывался признавать в этом человеке, едва не убившем его, родного брата, но чувства, чувства били через край, сжимая в стальные тиски сердце, перехватывая дыхание. Всматриваясь в лицо умирающего, витязь вдруг с ужасом понял, что не может узнать в нем брата. Юный отрок, какого он помнил, совсем не походил на этого закаленного жизнью мужчину.
Ну что ж, пусть так, пусть он не может узнать лица брата, но он не может не узнать его удара! Ведь Тайкес ударил плашмя, хотя мог запросто отрубить башку! Мог, но не сделал этого. Он ударил так, как всегда бил его старший брат, пытаясь остановить разъяренного младшего…
— Ладомир, брат!
Мстислав бережно, чтобы не задеть рану, обнял его. Подобие усмешки плясало на непослушных губах Тайкеса, нет, теперь уже Ладомира, но глаза его подозрительно блестели.
— Брат, ты сказал, что знаешь, кто убил отца? Если не разбойники, то кто? Скажи, я найду их!
— Все они мертвы, Мстислав. Я убил их. Остался тот, кто послал. Я не смог. Или не захотел. Не знаю. Слишком долго я искал…
— Кто? Назови мне его имя, брат? — голос Мстислава стал хриплым.
Ответ на этот вопрос показался ему сейчас важнее всего на свете, важнее поисков ведьмака, даже важнее нашедшегося брата!
— Ты не поверишь. Но я не хочу унести это с собой…
Глаза Ладомира устало закрылись, похоже, его силы были на исходе.
— Это тот, кому ты служишь. Тот, кого ты хочешь спасти. Князь Владимир…
— Нет! — прошептал недоверчиво витязь. — Не может быть!
— Будешь… мстить, — губы умирающего еле-еле шевельнулись, — подучись… убивать… у этой… Висты…
Ладомир умер, умер уже во второй раз в жизни Мстислава, но теперь — в последний. Смерть смягчила черты его лица, разгладила морщины, и только теперь витязь смог уловить сходство между тем серьезным подростком, которого он помнил, и этим суровым воином.
— Ты поверил ему, Мстислав? — в голову Мстислава ворвался злой голос девушки. — Ты поверил? Это ложь! Если бы он был твоим братом, разве ты не узнал бы его раньше, еще тогда, в той злополучной роще? Неужели не понятно, что это еще одна ловушка! Им не удалось остановить тебя силой, теперь они пробуют хитростью, возненавидишь князя — сам остановишься! Такие подставы нередко практиковали в моем клане и всегда с неизменным успехом! Опомнись Мстислав,
Она кричала еще что-то, но Мстислав уже не слышал ее, полностью погрузившись в свои мысли. Откликнулся Лютый.
— Обожди, Виста. Быть может, он сказал правду… Я кое-что знаю о нем! Несколько лет назад, под Муромом, я встретил его в первый раз… Он пришел в нашу шайку, чтобы убить одного из нас, но по ходу дела едва не перебил всех… Так вот, тот человек, которого он убил, бахвалился на пьяную голову, что служил раньше в дружине Владимира. Служил до тех пор, пока не принял участие в каком-то тайном деле, после чего ему и еще целому отряду дружинников пришлось покинуть Киев и разбрестись по дальним заставам. А уж оттудова, от безделья и скуки, он ушел к нам…
— Это совпадение! — воскликнула девушка. — Он наемный убийца, который за деньги будет убивать кого угодно и где угодно, даже в лесу среди разбойников!
— А это — тоже совпадение? — тихо спросил Мстислав, указывая на перстень на пальце покойного. На нем отчетливо серебрился рельефный силуэт хищной птицы — кречета. — Это перстень отца…
Дом встретил девушку как старую, добрую знакомую. Она живо представила огромного, мощного, но добродушного пса, который повизгивая от удовольствия вертелся возле нее, норовя лизнуть. По каким причинам дом столь радушно отнесся к ней, можно было только догадываться, но Виста сильно подозревала, что оказалась единственной, кто пожалел это несчастное существо. Не зря в их первую встречу ведьмак остерегал ее от проявления чувств, предпочитая, видимо, более суровое обращение.
Уловив желание девушки пообедать, дом быстро накрыл на стол, однако, еду мужчинам ей пришлось выносить наружу. При их приближении к порогу дом принимался нервничать — двери и ставни начинали хлопать, а домашняя утварь дрожать и подпрыгивать…
Мстислав механически жевал, не глядя бросая в рот всю пищу, что подсовывала ему девушка, время от времени поглядывал на фамильный перстень. Если у витязя и оставались какие-либо сомнения, то этот перстень развеял их окончательно и бесповоротно.
Совершенно противоположное действие перстень произвел на девушку. Теперь она была абсолютно уверена, что Тайкес не был братом Мстислава, что его предсмертное признание лишь очередная ловушка хитроумного ведьмака и старейшин клана. Ночные Лезвия всегда готовили свои операции скрупулезно, не упуская из внимания не одной детали. Неудивительно, что они раскопали подноготную витязя, раздобыли фамильный перстень и подготовили подобный вариант на случай гибели Тайкеса. Но, понимая состояние витязя, она больше не стала делиться своими соображениями. Да это сейчас и не было столь важно — брат он или не брат. Важнее было, поверил ли он в убийцу отца…
Наконец, витязь поднялся, поднял тело Тайкеса и, не обратив внимания на предостерегающие слова Висты, отнес его в дом. Тот заходил ходуном, в витязя полетела посуда, сверху посыпались какие-то склянки, но Мстислав и бровью не повел. Утварь билась об его кольчугу, усыпая пол осколками, хрустела под ногами, но витязь продолжал неумолимо двигаться. Он уложил Ладомира на стол, поцеловал его, и неторопливо удалился. Разжег небольшой костер, подпалил несколько сухих веток и забросил их вовнутрь и на крышу.