Заговор генералов
Шрифт:
Пока Дэвид Френсис витийствовал, по старой привычке дипломата обволакивая суть флером туманных фраз, Моэм предавался раздумьям. Не опрометчиво ли он поступил, согласившись приехать в Россию?.. Чувствует себя из рук вон плохо: такое утомительное путешествие, и здешние дожди, сырой климат для него губителен… Зато, безусловно, интересно: страна на разломе истории. А какая страна — в полмира!.. Какие глубины откроются взору, устремленному в устрашающую расселину?.. Интересно как разведчику и еще более — как писателю. И все же… Врач в Нью-Йорке предупредил: «У вас поражены верхушки легких». Он не нуждался в его диагнозе, сам некогда штудировал курс легочной терапии в Университете святого Томаса, на
В Швейцарию он был направлен еще в первый год войны — как резидент английской военной разведки. Имя и положение дали ему широчайшие связи. Хотя он ни разу не облачился в военный мундир, но по праву чувствовал себя солдатом, сражающимся против кайзера. В Лондоне его ценили. Поэтому, когда узнали о болезни, предложили переменить климат — как раз Соединенные Штаты шли к окончательному решению: на чьей стороне вступать в мировую войну, и требовался опытный человек для установления необходимых контактов. В Нью-Йорке кровохарканье продолжалось, но все же он почувствовал себя немного лучше. Несколько недель назад давний друг и шеф
Вильям Вейсман пригласил его на очередную встречу в свою контору, прикрытую какой-то юридической вывеской, и без лишних слов приказал:
— Тебе, Сомми, надлежит отправиться в Россию.
— С какой стати? Я никогда не работал с этой страной. Я считаю себя недостаточно компетентным. У вас конечно же найдутся другие, более…
— Ни менее, ни более. Никто лучше тебя с этим дельцем не справится. К тому же ты знаешь русский язык, а это весьма важно.
Действительно, он знал русский. Вообще языки давались ему, на удивление, легко. Схватывал на лету, чувствовал не только строй их, но и их душу.
— Я нездоров. Врачи говорят…
— К дьяволу этих обирал!.. А в России превосходный климат. Да и о чем говорить, когда все уже решено? Итак, через неделю ты выезжаешь. Поездом до Сан-Франциско, оттуда на японском судне — в Иокагаму, далее на русском судне — во Владивосток. Из Владивостока — в Петербург. Билеты заказаны. Люди предупреждены. На всем пути следования тебя будут сопровождать трое. Вот их фотографии. Но никаких контактов, ни единого слова до самого Петербурга. Из Владивостока сопровождающие выедут в русскую столицу на несколько дней раньше и все подготовят к твоему приезду. Инструкции получишь на месте, у послов. У твоего, Бьюкенена, и у нашего, Френсиса. Единственное, что тебе придется взять с собой, так это некоторую сумму в долларах.
Вейсман небрежно назвал такую цифру, что у Моэма потемнело в глазах.
— Куда я их дену? Набью в мешки?
— Доллары будут сотенными купюрами. Зашьешь в пояс и жилет.
В новом облачении он растолстел вдвое. Представил, что ему таскать эти доспехи целый месяц, и ему стало жарко, как в парилке.
— Компресс весьма полезен для твоих легких, — успокоил друг-шеф.
В назначенный день Моэм отбыл. Все шло по графику, в точном соответствии с расписаниями поездов и пароходов. В порту Владивостока его встретил любезный соотечественник, молодой сотрудник английского консульства:
— Я имею инструкции оказывать вам всяческое содействие. Что вы желаете?
Он желал лишь одного — скорее принять ванну. Трое его инкогнито-спутников прошли мимо, даже не взглянув в сторону своего подопечного. Удостоверились, что благополучно сдали «товар» с рук на руки. Судя по типу лиц, они были славянами.
Неделю он переводил дух во Владивостоке, а потом потянулись бесконечные километры Великого Сибирского пути. В купе оказались немец, итальянец
На Николаевском вокзале Моэма встретила вся троица. Она радушно улыбалась, как богатому заокеанскому дядюшке, простирала шесть рук, подобно японской богине Аматерасу, и говорила на превосходном английском, в котором все же улавливался славянский акцент. Номер уже был заказан, причем в лучшей гостинице «Астория»; ванна готова; виски, джин, водка — в шкафу; посол Великобритании сэр Бьюкенен назначил час беседы.
Сэр Бьюкенен был холодно любезен. Он знал и почитал писателя, но вряд ли ожидал увидеть его таким заморенным, болезненным, нервически вздрагивающим человеком. А может быть, считал себя оскорбленным тем, что получил предписание отправлять его телеграммы и депеши через свои посольские каналы, однако же зашифрованные личным кодом гостя и без права ознакомления с их содержанием.
Проницательный гость точно определил его душевное состояние. Но оно нисколько не отразилось на выполнении послом служебных обязанностей.
— Ваша цель — заставить русских продолжить участие в войне, — сказал сэр Бьюкенен.
— Я полагаю, что именно этим занимаетесь вы, господин посол.
— Да, своими средствами. Дипломатическими. А ваши средства — деньги, посол выразительно кивнул на нелепое одеяние гостя. — К слову, в моей резиденции вам выделен личный сейф, вот ключи от него. Но учтите: половина всех полученных вами средств ассигнована Соединенными Штатами, половина правительством его величества короля Георга. Эти деньги вы как бы от своего имени можете субсидировать правительству для закупок оружия, а также финансировать органы правительственной печати в поддержку наших планов.
Услышав все это, Моэм был поражен ответственностью задания. Подумал, что оно вряд ли окажется ему по силам.
Между тем посол продолжал вводить его в курс дела:
— Временное русское правительство во главе с Керенским слабеет с каждым днем. Оно остается у власти еще только потому, что у его противников не хватает решимости захватить эту власть в свои руки. Россия пока не созрела для демократической формы правления. Поэтому мы вынуждены делать ставку на сильного человека, не останавливаясь даже перед организацией военного переворота.
Моэм совершенно упал духом: в военных переворотах ему еще не приходилось участвовать. Как известно из истории, обычно такие перевороты происходят под аккомпанемент выстрелов. А там, где летят пули, льется и кровь… Он достаточно оставляет своей крови на батисте носовых платков.
— Зачем все это нужно? — с наивностью, объяснимой для писателя, но непростительной разведчику, полюбопытствовал он.
— Это — высокомерно поглядел на соотечественника сэр Бьюкенен, жизненно важно для Британской империи: Россия сковывает на Восточном фронте сто сорок дивизий неприятеля. Благодаря России мы, англичане, во-первых, можем держать на континенте армию, которая в шесть раз меньше по численности, чем русская. И во-вторых, можем действовать с развязанными руками в своих интересах в Африке, Палестине, Сирии и Месопотамии. Я не говорю уже о том, что участие России в войне ослабляет удары кайзеровских субмарин по нашему флоту — символу могущества Великобритании на всех морях.