ЗАГОВОР ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА: КТО СТОЯЛ ЗА ХОЗЯЕВАМИ КРЕМЛЯ?

Костин Александр Георгиевич

«Не помню в своей трудовой деятельности, чтобы кого бы то ни было — рабочего, руководителя — увезти больного из больницы, чтобы снять с работы. Это невозможно… Как бы плохо Горбачев ни относился ко мне, но поступить так — бесчеловечно, безнравственно…» Безнравственный Горбачев, однако, воспроизводит события иначе: «Ельцин старался выиграть время, лихорадочно искал какие — то запасные варианты поведения. Потом, когда мы стали обсуждать возможность его работы в Госстрое в ранге министра, беседа приняла деловой характер.

— Это уход с политической арены? — прозвучал полувопрос, полуутверждение.

— Сейчас вернуть тебя в сферу большой политики нельзя, — ответил я. — Но министр является членом правительства.

Ты остаешься в составе ЦК КПСС. А дальше посмотрим, что и как. Жизнь продолжается» [226] .

То есть, выходя на трибуну, Ельцин уже знал о своем грядущем назначении и они вместе с Горбачевым «отрабатывали» свои, хорошо «срежиссированные» и отрепетированные, роли.

226

Цит. по: А. Хиншлтейн. Ельцин. Кремль. История болезни. М.: «Олма Медиа Групп». 2008. С. 128 — 129.

О том, что это была хитроумно проведенная инсценировка, косвенно признает сам Ельцин, который после Пленума МГК партии отправился «долечиваться» в больницу:

«Затем я опять попал в больницу. До февральского пленума удалось выкарабкаться, хотя это уже был четвертый удар. Прошел пленум достаточно ровно, Горбачев предложил вывести меня из состава кандидатов в члены Политбюро.

Горбачев осторожно говорил о пенсии. Врачебный консилиум сразу предложил мне подумать об этом. Сначала я, посоветовавшись с женой, сказал: подождите, к этому разговору вернемся после выхода из больницы. Потом подумал, поразмышлял серьезно. Нет, решил, пенсия для меня — это верная гибель. Я не смогу перебраться на дачу и выращивать укроп, редиску. Мне нужны люди, нужна работа, без нее я пропаду. Сказал врачам, что не согласен.

Прошло немного времени, мне опять в больницу позвонил Горбачев и предложил работу первого заместителя председателя Госстроя, министра СССР. Мне в тот момент было абсолютно все равно. Я согласился, не раздумывая ни одной секунды. Он еще добавил: «До политики я тебя больше не допущу». [227]

Вроде бы ничего нового по сравнению с тем, что уже сказал А. Коржаков по вопросу о будущем назначении? Кроме одного нюанса: разговор с Горбачевым по телефону состоялся до пленума МГК партии, а Ельцин утверждает, что не только после пленума, но чуть ли перед февральским пленумом ЦК КПСС, когда его вывели из состава кандидатов в члены Политбюро. Как это часто бывало и раньше, Б. Ельцин, скорее всего, искренне уверовал в собственную ложь.

227

Б. Ельцин. Исповедь на заданную тему. Ассоциация уральских издателей,1990. С. 177 — 178.

14 января 1988 года Ельцин был назначен первым заместителем Председателя Госстроя СССР в ранге союзного министра. Прежде такой должности не существовало и ее придумали специально для Ельцина.

Государственный комитет по строительству был суперминистерством, его возглавлял заместитель председателя Совета министров СССР, поэтому его первому заму можно было дать ранг министра.

Как требовали аппаратные правила, глава правительства Николай Рыжков направил в ЦК соответствующую бумагу: «Вносится предложение об установлении дополнительной должности первого заместителя председатель Госстроя СССР и об утверждении т. Ельцина Б. Н. первым заместителем председателя Госстроя — министром СССР». Горбачев расписался на этой записке,

и Борис Николаевич получил новую работу.

«В принципе, пост этот абсурден уже сам по себе. Зампред — то есть замминистра — и он же одновременно министр. При этом Ельцин оставался еще и кандидатом в члены Политбюро, в отличие от председателя Госстроя. То есть он числился у него в заместителях, но не только не подчинялся, а, напротив, был еще и выше по положению. Натуральная загогулина.

Сохранилось воспоминание о первом появлении Ельцина на новом месте. Лев Суханов, сразу же и на долгие годы ставший его помощником, так описывает это эпохальное событие:

«Представьте себе такую ситуацию: на улице Пушкина (на ней находится Госстрой) и примыкающей к ней улице Москвина в одно мгновение прерывается все движение. Дается «зеленый свет» для правительственного кортежа. Все ближайшие подъезды и переулки взяты под контроль охраны… Машины подъехали к правительственному подъезду Госстроя, из ЗИЛа вышел Борис Николаевич и в сопровождении охраны поднялся на четвертый этаж. В приемную сначала вошли телохранители, за ними — Ельцин» [228] .

228

Цит. по: А. Хинштейн. Ельцин. Кремль. История болезни. М.: «Олма Медиа Групп». 2008. С. 130.

Правда А. Коржаков несколько откорректировал процедуру «вхождения в должность» Б. Ельцина, которая так ошеломила Л. Суханова:

«Не знаю почему Лева Суханов считал нас во множественном числе — «в сопровождении охраны», «вошли телохранители». Ельцина всегда сопровождал только один прикрепленный. Всего нас было трое, работали посменно. Плюс — водитель с оружием, но он обязательно оставался в машине» [229] .

Госстроем тогда руководил нефтяник Юрий Баталин, человек в отрасли известный. О нем говорили, как об экспериментаторе, умудрявшемся платить своим рабочим невиданные зарплаты — чуть ли не до 3 тысяч. (Это в то время, когда инженер получал 120!)

229

Там же. С. 159.

Баталин тоже был свердловчанином, и в Госстрое многие считали, что земляки обязательно найдут общий язык. Но этого не случилось.

Тот же Суханов утверждает, будто Баталин по приказу сверху начал вскоре собирать на Ельцина компромат.

«Это было несложно «расшифровать»: в глаза бросалась резкая перемена отдельных руководителей и в первую очередь — замов Баталина… «Ледниковый период» отчуждения складывался из невидимых штрихов, тонких психологических нюансов и лишь изредка прорывался откровенной враждебностью» [230] .

230

Там же. С. 130.

Вообще, насколько нам представляется, когда кому-то приказывают собирать компромат, этот кто-то обычно не подает вида и уж тем более не удаляется от объекта. Напротив, он всячески идет на контакт, пытается задружиться и сблизиться.

Если Баталии так исполнял данное ему поручение, значит, он попросту его саботировал. Тем более, что кончилось для него все довольно печально. В июле 1989 года Баталина сняли с должности и вскоре вывели из состава ЦК. Обвиняли его — негласно, конечно, — в том, что он помог Ельцину избраться народным депутатом. Правда, Борис Николаевич и его окружение о нем никогда больше не вспоминали.