Заговор гордыx
Шрифт:
Никифор сокрушенно нахмурил лоб.
– Давно их убили?
– Около часа назад. Они даже не остыли.
– Кто-то видел злодеев?
– Нет, но на снегу остались следы трех человек.
– Я разберусь и через час явлюсь к Аспару с докладом.
Никифор и его спутники двинулись вперед. Через несколько шагов гвардеец с перебитым носом окликнул их.
– Постой, старик! Ты сильно запачкался. – Экскувит подбежал с Никифору и отряхнул его плащ, но только запачкал ладонь чем-то липким. – Да это кровь…
Молниеносным движением Никифор выхватил из ножен кинжал и полоснул гвардейца по горлу. Тот захрипел, схватился руками за
– Скорее, вперед! – Старик толкнул застывшую от ужаса девушку, однако путь вперед был закрыт – гвардейцы заметили залитого кровью товарища и бросились к нему.
– Убийство! Убийство! Держи их! – послышались крики. Справа бежали еще трое воинов.
– Туда, к церкви! – крикнул Никифор и увлек всех в сторону, проявляя недюжинную для своих лет прыть. – Быстрее! Быстрее!
Сзади раздался гулкий звук горна. Преследующие были шагах в тридцати, но расстояние быстро сокращалось. Крики солдат слышались все ближе.
«Так нельзя… Нас догонят… Нужно уйти с прямой дороги…» – лихорадочно думал Никифор.
Беглецы пронеслись под сводами галереи, опоясывавшей главную площадь поместья, и оказались перед белокаменной церковью Григория Нисского. Никифор отстал от спутников и метнул в преследователей свой тяжелый деревянный посох, как копье. Дубовая палка своротила челюсть воину, бежавшему впереди всех. В следующего гвардейца полетела тяжелая глиняная амфора с вином, извлеченная из дорожной сумки. Тот выставил вперед руку, чтобы защититься. Сосуд налетел на его кулак и раскололся. Вино вперемешку с черепками хлынуло экскувиту в лицо. Третий преследователь остановился на почтительном расстоянии и достал меч. Воспользовавшись заминкой, Никифор юркнул за церковь и стал догонять друзей, которые уже почти пересекли площадь.
За галереей они резко свернули вправо, в сторону плохо освещенной части поместья, перебрались через ограду из кустов, росших вдоль дороги, пригнулись и поползли к лечебнице.
Со стороны форума17 раздавались крики. Гвардейцы метались по площади и прилегающим к ней дорожкам. Беглецы резво ползли по заснеженной земле вдоль заборчика из жимолости. Голоса оставались все дальше. Наконец перед ними выросло здание лечебницы, сложенной из красного кирпича. Страх отступил, все в изнеможении опустились на землю и стали хватать ртом воздух. Один геронда казался свежим и бодрым.
– Господи, никогда так не ползала – простонала Мария и взяла сына за руку.
– Отдышитесь немного – скомандовал Никифор. Юлия положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Мария принялась отряхивать одежду Орлика от снега.
– Не сиди на мерзлой земле в одних штанах, подложи под себя плащ – закудахтала она.
– Мама, не надо! Я уже взрослый… – застонал юноша.
Внезапно дверь больницы отворилась, и на порог вышел долговязый сутулый врач Христофор с козлиной бородкой и недовольно искривленным ртом. Никифор жестом велел всем замолчать и не шевелиться. Лекарь запер дверь, взял светильник и пошел мимо затаившихся под кустами беглецов. Но не успел он отойти от больницы, как Орлик, чье седалище изрядно продрогло, громко, смачно, во все легкие чихнул.
Христофор взвизгнул от неожиданности, поскользнулся и едва не потерял равновесие.
– Кто здесь?! – срывающимся голосом закричал он. – Опять шутки надо мной шутить вздумали? Вы у меня
Неизвестные озорники повадились лазить в больницу и переклеивать бумажки на лекарствах, а последний раз еще и подбросили живого поросенка с нарисованной углем бородкой.
– Христофор, тише, это я, Никифор. – Старый кузнец поднялся из-за кустов, но появившаяся в темноте фигура еще больше напугала эскулапа.
– Помогите! Спасите! Бесчинники жизни лишают! – завопил он на все имение.
Геронда увидел, как со стороны форума к доктору побежало несколько воинов.
– Пригнетесь и бегите! – отчеканил Никифор.
Пришлось снова уносить ноги, но теперь не на коленях, а в скрюченном состоянии. Сумки с вещами и едой остались возле больницы. Сзади зашумели ветки, замелькали огни. Беглецы выскочили на открытую местность: перед ними лежали укутанные снегом холмы с террасами виноградников. Справа темнело массивное здание винодельни, а с левой стороны виднелся сложенный из грубо отесанных камней склад.
– Бежим на склад! – распорядился Никифор.
– Но винодельня больше, там проще спрятаться! – запричитала Мария.
– Слушай меня, женщина, если хочешь жить! – вспылил старик. – Бегом! Теперь нет смысла скрываться! Со всех ног! За мной!
Погоня действовала на старика чудесным образом: в темноте он казался не старше пятидесяти лет – то ли годы, проведенные с молотком в руке, закалили его, то ли опасность воодушевила.
Склад был заперт на большой массивный замок. Никифор пошарил по стене рукой, извлек из какой-то щели ключ и отпер дверь. Беглецы зашли внутрь и заперлись на массивный засов. Через окно сочился лунный свет и выхватывал из темноты ряды ящиков и стеллажей с амфорами. Пахло стружкой, сургучом и вином. Снаружи послышались голоса, в дом стали ломиться.
– Они здесь! Выламывайте дверь!
Мария испуганно стояла посреди комнаты и прижимала к себе детей.
– Ищите вход в подвал – велел Никифор. – Разойдитесь по складу и ощупывайте стены!
Беглецы разошлись по комнате и принялись шарить руками в темноте. Стук и ругань на улице усиливались, но дубовая дверь и массивный засов держались.
– Несите топор! Нужно вырубить проход! – послышался низкий голос с улицы.
– Зачем топор? Спалим их, и делу конец – ответил кто-то помоложе. Раздался звон бьющегося стекла и в помещение влетел факел. Он упал на ящик со стружкой, которая моментально вспыхнула и осветила помещение.
– Я вижу вход в подвал! – закричал Орлик из-за стеллажей. Никифор бросился к огню, поднял факел и ногой отшвырнул горящий ящик подальше от остальных, чтобы не занялся весь склад.
– Ты с ума сошел! Там вина на сотни талантов золота! И ты его собрался уничтожить ради поимки нескольких головорезов? – прохрипел снаружи низкий голос. – Лезь теперь туда и доставай свой факел!
Молодой гвардеец безропотно выполнил приказ – сбил с рамы осколки стекла, подтянулся на балке и попытался запрыгнуть внутрь ногами вперед, но Никифор не позволил этого сделать. Как только сапоги вошли в оконный проем, он изо всех сил ударил по ним факелом. Сосновая рукоять разломилась, горящая головня упала на пол, а в руке осталась расщепленная деревяшка. Старик молниеносно высунулся наружу и ткнул острым обломком в подбородок застрявшему в проеме воину. Тот разжал руки, схватился за лицо, и упал вниз, припечатавшись затылком сначала о кладку стены, а потом о каменную веранду. Снаружи раздалась брань.