Заговор Грааля
Шрифт:
От жара Коттен теряла последние силы. Боль снова вспыхнула, и она выдернула руку из ладони Джона.
— Тебя заклинаем Богом Живым, Богом Истинным, Богом Святым, Богом, так возлюбившим мир, что Он отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. — Джон снова схватил ее за руку.
Теперь стало так жарко, что кожа покрылась волдырями.
Джон перекрикивал шум ветра, от которого чуть не лопались ее барабанные перепонки.
— Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф.
Вой ветра.
Порыв жара, опаливший волосы. Гремящий голос Джона. Резкая боль.
Коттен слышала грохот падающих столов, бьющегося стекла, лязг металла о металл. Ей хотелось сдаться, упасть на колени, просить о милости, но Джон прижимал ее к себе, и скорее нес, чем вел. У нее не было ни сил, ни желания идти самой. Она попыталась вырваться и убежать, но он держал крепко.
— Господи, услышь молитву мою, и вопль мой да придет к Тебе.
Коттен обмякла.
— Я не могу. Не могу. Джон подхватил ее и обнял.
— Через Христа, Господа нашего, от козней диавольских избави нас, Господи. Аминь.
Крестное знамение.
— Во имя Отца… Крестное знамение.
— И Сына… Крестное знамение.
— И Святого Духа. Крестное знамение.
Ветер вдруг стих, воздух остыл. Невыносимая боль в голове унималась. Коттен открыла глаза и увидела: на том месте, где стоял старик, вспыхнул свет и закружилось облачко пыли.
Джон и Коттен прошли в дверь. Обессилев, она опиралась на него, в горле жгло.
Прижимая девушку к себе, он нажал кнопку, чтобы дверь закрылась.
Коттен напоследок окинула взглядом лабораторию — легкие клубы дыма в воздухе, кружащиеся листки бумаги, отблеск пламени в горелке.
Джон взял ее лицо в ладони.
— Взорвется в любой миг. Надо уходить.
И они побежали. Джон тащил ее, но силы постепенно возвращались. Лабораторная дверь герметично закрыла гибельную смесь чистого кислорода и открытого огня.
Коттен старалась сосредоточиться, но перед глазами все расплывалось. В голове стоял плотный туман, мысли беспорядочно метались. Джон вел ее по коридору прочь от лаборатории, их шаги эхом отдавались у нее в ушах.
Сирены визжали, словно доисторические звери в смертельной схватке. Кожу больше не жгло, но девушка билась, что останутся волдыри. Ноздри наполнял резкие запах серы, когда она бежала, вцепившись в чемоданчик.
По дому метались испуганные голоса. Они с Джоном ввалились в прихожую, к подножию огромной лестницы, Слуги, официанты и гости бежали мимо них к центральному выходу.
— Скорее! — завопил Джон, увлекая ее в толпу.
Она вдруг вдохнула свежий и влажный ночной воздух, спустилась с крыльца, спотыкаясь, прошла по дорожке Каблуки проваливались в мягкую землю. Коттен старалась не расплакаться. Подул ветерок с реки, по щекам потекли слезы.
В следующий
Взорвалась лаборатория.
Они с Джоном пролетели по воздуху с полдюжины ярдов и упали на цветочную клумбу. Сначала лицом в мягкий грунт рухнул Джон. Но Коттен ударилась головой о бордюр. Оглушенная, она с минуту лежала неподвижно.
Наконец девушка подняла голову и оглянулась на классический архитектурный ансамбль. Из восточного крыла поместья тянулся дым, из выбитых окон рвалось пламя, лизало скат крыши. Журчание фонтана неподалеку смешивалось с потрескиванием огня.
Земля вновь задрожала от взрывов послабее.
Шум в голове, похожий на гул роящейся саранчи, на неистовую вибрацию, делался громче, оглушал ее.
— Джон…
Коттен увидела его лицо, искаженное, словно она смотрела из-под воды, со дна бассейна.
Она поняла, что проваливается в темноту. Пальцы, сжимающие ручку чемоданчика, ослабли, и через миг она выпустила его.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
— Я думала, что больше тебя не увижу, — сказала Коттен, глядя в лицо сестры — в лицо Мотнис, озаренное сияющим светом.
— Я всегда здесь.
— Все правда закончилось?
— Пока да, — ответила Мотнис, поглаживая сестру по лбу. — Наш отец тобою гордится.
— Так он обрел покой?
Ее образ потускнел, свет побледнел.
— Никогда не забывай.
— Что? — спросила Коттен, потянувшись к ней.
— Geh el crip, — Мотнис ослепительно улыбнулась и исчезла.
Сквозь туман проник голос Теда Кассельмана, и Коттен очнулась. Она вдруг почувствовала себя ныряльщиком, поднимающимся из глубины.
— По-моему, просыпается, — заметил Кассельман.
Коттен моргнула. Джон взял ее за руку.
— С возвращением.
— Да.
Комната была унылой и пустой, пахло антисептиками. Девушка подняла руку и увидела трубку капельницы. Нахлынули воспоминания о том, как они бежали.
Ей хотелось заговорить, но язык словно прилип к небу, а губы склеились. Она посмотрела на пластиковый кувшин и чашку на тумбочке.
— Пить хочешь? — спросил Джон.
Коттен кивнула. Он налил воды в стакан и поднес ей. Вода охладила горло, омыла язык и губы. Девушка зажмурилась от света, льющегося в больничное окно.
— Сколько времени? — прошептала она.
— Половина пятого, — ответил Джон. — Ты два дня была между жизнью и смертью. Сейчас вид у тебя более живой. Похоже, на сей раз ты останешься с нами. Доктор говорит, ты поправишься. У тебя просто сильное сотрясение.
Коттен посмотрела в глаза Джону.