Заговор Грааля
Шрифт:
Достав из кармана листок бумаги, Коттен сняла трубку и набрала номер справочной. Узнала телефон колледжа, где преподает доктор Тайлер, и позвонила.
— Да, я ищу преподобного доктора Джона Тайлера. Насколько я понимаю, он у вас преподает. — Выслушав ответ, она приуныла. — Ну а вы не знаете, куда его сейчас назначили? — И после паузы предложила: — Запишите мой телефон.
Повесив трубку, Коттен схватила свои вещи и побежала в кабинет Теда Кассельмана, директора службы новостей CNN. Постучалась.
— Входите.
Кассельман сидел во главе длинного стола для совещаний,
Тед Кассельман поднял голову. Это был сорокадвухлетний чернокожий мужчина среднего телосложения, с ухоженными ногтями, ранняя седина выгодно подчеркивала насыщенный оттенок кожи.
— Ну и везучая ты, девочка, — заявил Кассельман, вставая и целуя ее в щеку. — Попробуй еще раз выкинуть подобное, и я устрою так, чтобы тебя взяли объявлять прогноз погоды на кабельном канале, где-нибудь на Бобровом ручье. — Он взглянул на часы на стене. — Кстати, ты опоздала.
— Прости, Тед, — сказала она, улыбаясь как можно невиннее. — Мне нужно было сбегать в архив.
— Да? Я думал, ты уже узнала все, что нужно.
— Просто хотела кое-что уточнить.
— Сядь и отдохни. Мы уже почти закончили. — Кассельман вернулся на свое место и раскрыл папку. Пробежался глазами по первой странице и спросил Торнтона: — Что ты знаешь о Роберте Уингейте?
— Самое основное, — ответил Торнтон. — Главным образом — его пресс-кита. — Он пытался поставить карандаш на ластик. — Богатый промышленник, в политике новичок, довольно много приверженцев. За основу своей платформы взял семейные ценности и высокую мораль. Пока недостатков не видно, идеальный кандидат. — Торнтон прокрутил текст в окне своего неизменного ноутбука. — Преданный семьянин, щедрый, богатый. Один из любимых проектов — национальный фонд поддержки молодежных ферм для городских неблагополучных детей. И он занимается не только трудными подростками. Уингейт помог открыть несколько филиалов «Клуба де Моле» [5] в разных частях страны, особенно в своей родной Флориде. Открыто протестует против насилия над детьми и…
5
Жак де Моле (1292–1314) — последний Великий магистр Ордена тамплиеров, был сожжен на костре.
— Подожди. — перебил Кассельман. — Что за «Клуб де Моле»?
Торнтон посмотрел на него:
— Детская версия масонской ложи. Это организация для мальчиков в возрасте от двенадцати до двадцати одного года.
— Еще что-нибудь? — спросил Кассельман.
— Мало что о нем известно. Уингейт появился на политической сцене из ниоткуда. Очевидно, за ним стоят большие деньги.
Тед Кассельман почесал подбородок:
— Давай поищем, отчего Уингейт такой идеальный. Сделай о нем сюжет для воскресного вечера.
— Сейчас поручу своим, — отозвался Торнтон. Он собрал заметки, встал и обошел вокруг стола, приблизившись к Коттен. — Загляни ко мне после монтажа, если сможешь.
— Посмотрим, — ответила Коттен, глядя на него снизу вверх.
— Ну, как получился материал? — спросил ее Кассельман, когда Торнтон вышел.
— Лучше, чем я ожидала. Можешь мне
— Хорошо, это практически гарантирует высокий рейтинг. — Он встал. — Пойдем, провожу тебя в монтажную. — Обняв девушку за плечи, он повел ее к двери. — Я из-за тебя столько ночей не спал, юная леди. Но ты показала характер. Хулиганка. Мне такие нравятся. А теперь я хочу посмотреть, ради чего седею раньше времени.
— Тебя это не разочарует, Тед.
Коттен любила и уважала Кассельмана. Она сожалела, что заставила его так волноваться. И именно он мог продвинуть ее сразу через две ступеньки по карьерной лестнице.
Они вошли во вторую монтажную. В комнате было темно, только на стене слабо светились экраны и панели управления.
— Я сделала копии сценария и моих заметок, — сказала Коттен, протягивая по папке Кассельману и редактору. — Можем сейчас записать разметочную фонограмму, а потом наложить голос диктора. — Она улыбнулась ассистенту редактора. — Понадобится музыкальная нарезка из фонотеки — что-нибудь трагичное, мрачное, значительное. Да, и этнические мотивы. Ближневосточные.
Коттен принялась разгружать сумку. Все видеокассеты были пронумерованы, она раскладывала их по порядку.
— Вот черт, — воскликнула она, перебирая кассеты и перечитывая все наклейки.
— Что такое? — спросил Кассельман, отрываясь от сценария.
— Я…
Он положил бумаги.
— В чем дело, Коттен?
— Придется вам начать без меня, — сказала она.
ТАЙЛЕР
Коттен распахнула дверь в квартиру и бросилась в спальню. Она помнила, как вчера вечером сидела на кровати, распаковывала сумку и вытаскивала шкатулку. Кассета могла выпасть только в тот момент. Она опустилась на четвереньки, отодвинула ковер и заглянула под кровать.
Она села и запустила руки в волосы, разглядывая пол в спальне, застеленный потрепанным ковром. Она не открывала сумку, когда ехала на автобусе по Турции, а потом сдала его в багаж на рейс Анкара — Лондон. А по пути из Лондона домой она бы заметила, если бы кассета упала на пол в крошечном самолетном туалете. Остается только…
Гробница.
Но Коттен была уверена, что собрала все свои вещи, все кассеты, хоть и торопилась, чтобы не упустить грузовик… и там было темным-темно.
— Ну, здорово, — произнесла девушка. Кассеты не просто подписаны, на каждой пленке снята она. А сколько раз она объявляла свое имя и упоминала CNN? Любой сможет связать кассету с ней, а ее — со шкатулкой.
Пусто.
Может, араб работал один — просто похититель древностей.
Может, в хаосе войны никто не станет искать его или Арчера. Может, никто не нашел пленку, потому что все покинули раскопки.
Может быть.
Она сидела на кровати, обхватив голову руками. Если кому-то нужна шкатулка, станут искать на раскопках у Арчера, поймут, что артефакта там нет, и догадаются, что кто-то его забрал. Угадайте, кто? Девушка с видеокассеты. Все равно как если бы она написала свое имя и адрес огромными буквами на стене в подземелье.