Заговор Катилины
Шрифт:
Сергий, осторожней!
Катилина :
За кем следить ты послан, Марк Катон,
Унылый соглядатай Цицерона?
Катон :
Не за тобой, распутный Катилина,
Чьи преступления красноречивей,
Чем будешь ты под пыткой на суде.
Катилина :
Уж не Катон ли мой судья?
Катон :
Нет,
Которые преследуют того,
Кто воле их не следует, и с ними
Сенат, который от смутьянов вредных
Огнем очистить должен Рим. Уйди
Иль дай пройти. Ты отравляешь воздух
Дыханием своим.
Цетег :
Убить его!
Лентул :
Кай, помоги!
Цетег :
Катон, ты испугался?
Катон :
Нет, бешеный Цетег! Что стало б с Римом,
Когда б Катон таких, как вы, страшился?
Катилина :
Ты об огне заговорил. Так знай,
Что если он спалит на мне хоть волос,
Я кровью потушу его.
Катон :
Квириты [66] , Слыхали?
(Уходит.)
Катилина :
Так и консулу скажи.
Цетег :
Зря из него не вытрясли мы душу!
66
66 Квириты - название полноправных граждан Рима,
Ты чересчур медлителен, Лентул,
Хоть мы собой рискуем для тебя же:
Ведь власть тебе Сивилла обещала.
Катилина :
Он обо всем забыл: теперь он претор
И льстит ему сенат.
Лентул :
Неправда, Луций!
Лонгин :
Твои укоры не нужны Лентулу.
Цетег :
Они нужны для дела. Ведь оно
Идет назад, когда стоит на месте.
Лентул :
Обсудим...
Цетег :
Нет, сперва вооружимся:
Те, кто не воздает нам по заслугам,
Все отдадут, когда сверкнет наш меч.
Катилина :
Приводят к цели руки, а не речь.
(Уходят.)
(Комната
Цицерон :
Как могут боги в этот час опасный
Быть столь непроницаемо бесстрастны?
Ужели и Юпитер стал слепым,
Как ты, о потерявший разум Рим?
Спят боги. Спит сенат невозмутимый.
Кто защитит тебя, мой край родимый?
Кем будет пробужден твой гнев, Кронид [67] ?
Когда злодея молния казнит?
И раньше сеял он вражду, а ныне
Всей смутой Рим обязан Катилине.
67
67 Кронид - Юпитер, сын Кроноса.
Она последней будет. Он падет,
Но, до того как пасть, на все пойдет.
Ведь честолюбье - страсть, с которой сладить
Трудней всего недюжинной натуре.
Оно - поток и вспять не потечет,
Не подчинится ни уму, ни сердцу,
Но, презирая совесть, веру, право,
С самой природой дерзко вступит в бой.
Нет, здесь не честолюбье! Катилина
Задумал дело пострашней: разрушить
То, что потом восстановить не смогут
Ни люди, ни века.
– Прошу, присядь.
Ты, Фульвия, меня ошеломила.
Не в силах разум примириться с тем,
Что вымыслы трагедий затмевает!
Как! Родина не залечила ран,
Гражданскою войною нанесенных [68] ,
Жизнь и надежда в ней едва воскресли,
А ей уж муки новые готовят,
Чтоб имя Рима древнее забвенью
С невиданной жестокостью обречь!
В каких умах чудовищно преступных,
Исполненных отчаянья и злобы,
Отравленных нуждою и распутством
68
68...ран, гражданскою войною нанесенных...
– Имеется в виду первая гражданская война (88-82 до н. э.) между сулланцами и марианцами.
Возникнуть мысль подобная могла?
Да разве наши дети, вспоминая
О злодеяньях Мария и Суллы,
Их не сочтут игрой в сравненье с ней?
Хотя повинны эти властолюбцы
В убийстве братьев, родичей, отцов,
В позоре дев, в бесчестии матрон,
Но на богов они не покушались
И не пытались Рим лишить величья.
А тут хотят его разграбить, сжечь
И, стало быть, опустошить всю землю,
Затем что вся вселенная мала
Для тех, кому в отчизне слишком тесно.
Фульвия :
Ты прав. И я подумала о том же.
Цицерон :
Почел бы я вершиною злодейства
То, что они свой замысел преступный
Скрепили человеческою кровью,
Когда бы не был он еще страшней,
Чем гнусный их обряд.
Фульвия :
Достойный консул,
Поверь, пресеклось у меня дыханье,
Когда впервые услыхала я
Об этом приводящем в ужас плане.