Заговор Моцарта

Мариани Скотт

Ингрид принесла два стакана и села рядом на диван. У девушки была приятная улыбка, карие глаза и мягкий взгляд, в котором чувствовалась печаль. Бен вылил остатки виски из фляжки.

— Ваше здоровье! — сказал он.

— Prost! [7] — ответила Ингрид.

Они чокнулись и выпили.

— Хорошая штука, — заметила Ингрид. — А шнапс вы пьете? У меня есть бутылочка.

— Не отказался бы.

Голова кружилась чуть меньше, и Бен почувствовал себя лучше. С сотрясением

обойдется как-нибудь, а вот усталость накатывала волнами, и бороться с ней не было сил.

7

За ваше здоровье! (нем.)

— Может, болеутоляющее выпьете?

— Лучше уж шнапс, — устало ответил Бен.

Ингрид засмеялась.

— Слава богу, с вами все в порядке. Я так перепугалась, что убила вас или искалечила…

Бен допил виски, и девушка налила ему в стакан немного бесцветной жидкости. Бен отхлебнул: по крепости шнапс превосходил виски раза в два.

— Не переживайте, — ответил он. — Убить меня не так-то просто.

— Вы курите? — спросила Ингрид, вытаскивая из кармана смятую пачку «Голуаз» без фильтра.

Бен взял сигарету и достал зажигалку. Длинные пальцы девушки обхватили его руку, когда он поднес огонек к ее сигарете. Бен откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

— А вы редкий экземпляр, — заметила Ингрид, разглядывая его сквозь облачко дыма.

— В каком смысле?

Она тряхнула сигаретой и показала на стакан шнапса в его руке.

— В наше время не часто встретишь мужчин, которые курят настоящий табак и пьют крепкие напитки. — Ингрид улыбнулась. — Теперь все озабочены своим здоровьем. Слюнтяи!

— Моя бабушка-ирландка выкурила за свою жизнь миллион сигарет, — ответил Бен.

— Целый миллион?!

— По шестьдесят в день с пятнадцатилетнего возраста и до самого дня смерти. Сами посчитайте.

— Mein Gott! [8] От чего же она умерла?

— Напилась на свой девяносто пятый день рождения, упала с лестницы и сломала шею. — Бен улыбнулся, вспомнив старушку. — Умерла счастливой, ничего не почувствовав.

— Все, теперь буду пить и курить на полную катушку! — заявила Ингрид, положив теплую ладонь на колено Бена. Рука задержалась на секунду дольше дозволенного приличиями. — Музыку не хотите послушать?

8

Боже мой! (нем.)

Она вскочила с дивана и подошла к стереосистеме.

— А Барток у вас есть?

Она засмеялась.

— Вот еще! Под такую музыку только мозгами скрипеть. Слишком заумная для меня.

— Я люблю заумную музыку.

— Интересный вы тип, — заметила Ингрид. — А я люблю джаз. Как насчет джаза?

— У вас есть Дон Черри или Орнетт Коулман?

— Надо же, вы и впрямь заумное любите! — Она провела

пальцами по ряду дисков и вытащила один. — У меня есть «Сучье варево» Майлза.

— Майлз пойдет, — согласился Бен.

Они немного посидели, слушая музыку, прихлебывая шнапс и разговаривая. Ингрид поинтересовалась, чем Бен занимается в Вене, и он ответил, что работает журналистом, невольно вспомнив об Оливере.

Глаза жгло от усталости, сознание временами плыло. Бен надеялся, что бешеные ритмы джаза позволят стряхнуть сон, но музыка не помогала.

— Вы выглядите очень усталым, — озабоченно заметила Ингрид. — Может, поспите немного?

— Пожалуй, да, — пробормотал Бен.

— Ложитесь здесь, на диване, — улыбнулась она.

Бен слишком вымотался, чтобы упираться. Девушка выключила музыку, подложила под голову гостя подушку и укрыла его принесенным из спальни одеялом. Бен вырубился.

Ему показалось, что спал он всего несколько секунд. Ингрид сидела на краешке дивана, наблюдая за гостем с заботливым выражением на лице. Он приподнялся на локте и заморгал, просыпаясь.

— Долго я спал?

— Чуть больше часа, — ответила она. — Я проголодалась. А вы как?

Бен потянулся и встал, потом пошел за Ингрид на кухню — маленькую и чистую.

— Мне не следует здесь задерживаться, — сказал он. — Не хотелось бы навлечь на вас неприятности.

— Да ну, какие там неприятности. Я рада, что вы развеяли мое одиночество. Кроме того, я вас бессовестно использую.

— Как это?

— Упражняюсь в английском, — хихикнула Ингрид.

— Я ведь большую часть времени проспал. Да и с английским у вас все в полном порядке.

— Колбасу будете? — Она открыла холодильник. — Есть еще курица.

Ингрид достала две тарелки и положила на них холодную курятину, ломтики колбасы, хлеб и салат, налила минералки. Бен почувствовал, что еда возвращает ему силы.

Они сидели на высоких табуретах за кухонным столом и разговаривали.

— Я так и не спросил, чем вы занимаетесь, — сказал Бен.

Ингрид поморщилась.

— Работаю в одной крупной компании личным секретарем.

— Вам не нравится ваша работа?

— Терпеть ее не могу! С удовольствием бы ушла.

— Ничего себе. Что ж вы там делаете?

— Вы и представить себе не можете, — ответила она. Улыбка исчезла с ее лица.

— Может, стоит поменять работу? — предложил Бен.

— Это не так-то просто.

Их взгляды на мгновение встретились. Ингрид понравился Бен. Она почти и забыла, когда общалась с мужчиной, который ей действительно нравился. Девушка отвела взгляд.

— Сочувствую, — произнес Бен.

— У каждого свои проблемы, — пожала плечами Ингрид. — Шнапсу не налить?

— Давайте.

Она улыбнулась и пошла в гостиную, вернувшись с бутылкой и стаканами.

— На дорожку, — сказал Бен, взяв стакан.

Ингрид смотрела, как он подносит стакан к губам и делает пару глотков. «Сучье варево», — подумала она.