Заговор патрициев, или Тени в бронзе
Шрифт:
— Нет, — сказал я, выругавшись про себя. Грести я умел. Но я думал, что Петроний возьмет на себя тяжелую работу, пока я буду рулить и когда спрыгну на пристань. — Если только, — начал я с осторожным взглядом, — ты не сможешь отпустить его в Помпеи, чтобы он помог мне разгрузить слитки, которые я буду использовать для прикрытия.
— Нет, Фалько! — разозлилась Сильвия.
Петроний не пытался заговорить. Я старался не встречаться с ним глазами.
Сильвия бросила на меня ядовитый взгляд.
— О, а какой смысл спрашивать меня? Вы оба все равно сделаете все так, как хотите!
Мне показалось умной мыслью отвести Лария наверх, чтобы осмотреть комнату и распаковать вещи.
На это потребовалось
Я поменял ботинки на сандалии и направился вниз, собираясь предложить оставить Оллию с детьми, пока остальные пойдут есть. Отвернувшись, Ларий рылся в сумке; я сказал ему следовать за мной. Когда этот рассеянный воробей долго не шел, я остановился на первом этаже, уже собираясь заорать на него.
Напротив во дворе Петроний Лонг сидел там же, где мы его и оставили, откинув голову, протянув свои длинные ноги, с беззаботным выражением лица, словно он впитал в себя всю вечернюю умиротворенность. Он ненавидел ссоры, однако время от времени они его касались. Теперь, когда не нужно было управлять повозкой, Петро, несмотря ни на что, начинал получать удовольствие. Его хорошо знакомые каштановые волосы казались более взъерошенными, чем обычно. Его чаша для вина наклонилась; очевидно, она была пуста, а в руках он держал ее просто для утешения. Своей правой рукой Петроний непринужденно обнимал жену.
Пережив пять лет трудностей брака, наедине эти двое справлялись лучше, чем казалось со стороны. Аррия Сильвия втиснулась рядом с Петронием. Она плакала, превратившись в расстроенную молодую женщину, которая под маской сильного человека чувствовала себя истощенной. Петро дал ей повздыхать на его огромном плече, пока сам продолжал мечтать о чемто своем.
В тот момент, когда я находился под впечатлением от этих умных рассуждений на тему брака, Сильвия вытерла глаза. Я увидел, как Петро вновь собрался с мыслями и притянул ее поближе к себе. Я уже много лет знаю его, и видел, как он целовал больше женщин, чем хотелось бы слышать его жене. Я понимал, что для того, чтобы сохранить мир, этому старому развратнику сейчас предстоит гораздо больше, чем простой поцелуй. После этого Петроний чтото сказал жене, очень тихо, и она ответила. Потом они оба встали и вышли к дороге, обнимаясь и склонив друг к другу головы.
Я почувствовал внутри какуюто боль, которая не имела ничего общего с голодом. Появился Ларий. Я сказал ему, что передумал насчет ужина, потом потащил его обратно в комнату.
Одним признаком трудного переходного возраста моего племянника, как я заметил, было то, что куда бы его ни отвезли, у этого молодого ворчуна был такой вид, словно он хотел бы остаться дома.
XXIV
На следующий день светило солнце; при моем настроении это было неожиданностью.
Я вышел на улицу, чтобы осмотреться; справа и слева простирались две руки залива, мерцая в слабой сероватой дымке. Впереди остров Капри полностью скрылся за туманом, а когда я оглянулся через плечо, вершина Везувия также показалась лишь далеким пятном. Но даже в такой ранний утренний час блеск моря начинал ослеплять; эта нежная всюду проникающая дымка предшествовала замечательному, жаркому, морскому дню.
Я был подавлен. Мой племянник спал крепким сном, несмотря
— У Фалько измученный вид. Мы должны найти ему подружку! — оживленно щебетала Аррия Сильвия за завтраком, впиваясь в персик своими злыми передними зубами. Я сказал себе, что, по крайней мере, мы здесь еще не так долго, чтобы подхватить расстройства желудков и начать делиться впечатлениями на эту тему за едой.
— Дай ему пять минут в Помпеях, — съязвил Петро, — и он ее себе найдет… — На мгновение мне показалось, что он имел в виду боль в желудке.
Я не мог сосредоточиться на бессмысленной семейной болтовне. Я был очень обеспокоен. Вот я и в Кампании в разгар летнего сезона. Приехав сюда вчера, я со всех сторон увидел смеющиеся лица. Искренние молодые девушки в самом расцвете, расслабляющиеся и пополневшие на жарком прибрежном воздухе, на каждой из которых надето ужасно мало одежды, и они только и ищут повод, чтобы ее снять… И здесь был я, красивый дьявол в почти новой горчичной тунике, купленной в лавке подержанных вещей. И если бы из фонтана прямо ко мне на колени выпрыгнула девушка с внешностью Венеры Праксителя, на которой не было бы ничего, кроме пары модных сандалий и улыбки, я бы ушел прочь, чтобы поразмышлять в одиночестве.
На завтрак была вода с фруктами. Если это не соответствовало тому, к чему ты привык дома, то фрукты можно было не есть.
В тот же день мы — мужчины — удрали в Помпеи.
Сразу за городом в устье Сарно находился маленький порт, который также обслуживал более крупные центры Нолу и Нуцерию. Повозку мы оставили в порту; Морские ворота были слишком крутыми, чтобы тащить ее наверх. Ларий хотел остаться посмотреть на корабли, но я не смог бы сказать своей сестре, что ее первенцу грубо открыл глаза на мир какойто толстый боцман на пристани реки Сарно, так что мы взяли его с собой. Мы с Петро прошли по пешеходному тоннелю слева от ворот; там был отдельный склон для вьючных животных, по которому Ларий демонстративно проковылял сам. Пока мы ждали его наверху, нам было слышно его презрительное бормотание.
В Помпеях было вино, зерно, шерсть, металлы, оливковое масло, дух всеобщего процветания и десять маленьких сторожевых башен, установленных в мощных городских стенах.
— Это место еще долго простоит! — Вот одно из моих самых острых замечаний.
Ну, ладно; я знаю, что произошло в Помпеях — но это было восемь лет спустя. Любой человек, изучающий естествознание, считал вулкан потухшим. Между тем, помпейские щеголи верили в искусство, Исиду, гладиаторов Кампании и наличные, чтобы покупать шикарных женщин; мало кто из этих крикливых ублюдков был великим знатоком естествознания.
В то время Помпеи были знамениты двумя событиями: мятежом в амфитеатре, когда помпеянцы и нуцерийцы, как хулиганы, напали друг на друга, оставив довольно много погибших, и потом разрушительным землетрясением. Когда мы приехали туда, за восемь лет после землетрясения, весь город все еще напоминал строительную площадку.
Форум был похож на развалины, главным образом изза того, что горожане совершили ошибку, поручив своим архитекторам перестроить его в большем масштабе. Как обычно, под этим предлогом архитекторы промечтали и потратили свою зарплату, не думая о том, что года идут. Отпущенный на свободу раб, который уехал, чтобы сделать себе имя, реконструировал храм Исиды, а граждане заколотили свой амфитеатр на случай, если когданибудь снова захотят побить своих соседей. Но храмы Юпитера и Аполлона стояли закрытые лесами со спрятанными в крипте скульптурами, и нелегко было пробиваться между тачками подрядчиков, чтобы подняться наверх мимо продовольственного рынка, пройти под одной из церемониальных арок и попасть в город.