Заговор патриотов (Провокация)
Шрифт:
Но с «Эстом», любимым детищем генерал-лейтенанта, ему не везло прямо-таки фатально. В новогоднюю ночь с 31 декабря 1998 года на 1 января 1999 года произошло событие, вполне рядовое на фоне далекой от благополучия криминальной обстановки в республике, но на самого Кейта подействовавшее крайне болезненно. Один из эстонских военнослужащих попытался ограбить сельскую сберкассу и получил от старика охранника заряд картечи, выпущенный из старой двустволки прямо в голову грабителя. Неудачливый бандит две недели пролежал в коме, но выжил. И все бы ничего, если бы этот военнослужащий не оказался сержантом из спецподразделения «Эст».
История не получила
— Вот твое прошение об отставке, — сказал он. — И вот что я с ним делаю: кладу в стол. Оно не принято. Но и не отклонено. Тебя стоило бы выгнать к чертовой матери. Но не за то, что этот бандит полез в сберкассу. А за то, что он позволил подстрелить себя старому пердуну из старой берданки. Спецназовец! Сержант суперэлитного «Эста»! Все. Иди и работай.
Кейт вышел из Дома правительства. Лицо его горело. Но он понимал, что премьер-министр прав. Командующий не может отвечать за моральный облик каждого солдата, но за боевую выучку отвечать обязан. Особенно «Эста». Да, старый пердун из старой берданки. Уложил с одного выстрела бойца «Эста». И ничего не меняло то обстоятельство, что, как выяснилось, этот сторож сберкассы в молодости участвовал в войне в Корее и даже был награжден медалью «За отвагу».
Йоханнес Кейт проглотил обиду. Как бы там ни было, но «Эст» по-прежнему оставался его козырной картой, его пропуском в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе, где он будет представлять Силы обороны Эстонии, полноправного члена Североатлантического союза.
Это была очень дальняя перспектива, но она грела Кейта и сообщала ему энергию жизни. Он не раз ловил себя на том, что в должности командира танкового батальона Кантемировской дивизии чувствовал себя более уверенно и даже душевно комфортно, чем сейчас, в должности командующего вооруженными силами целой страны. Тогда за ним, скромным майором, стояла мощь одной из сильнейших — при всех ее проблемах — армий мира. Теперь же, в крошечной Эстонии, он иногда ощущал себя ряженым, командиром игрушечной армии — вроде потешных петровских полков. Как на ряженого на него и посмотрели однажды при случайной встрече в московском международном аэропорту два его сослуживца по Кантемировской дивизии, не дотянувшие даже до полковников.
Кейт не был националистом, но снисходительное высокомерие русских его раздражало. И лишь вхождение Эстонии в НАТО могло придать ее Силам обороны серьезный международный статус и вернуть генерал-лейтенанту Кейту утраченное ощущение своей значительности.
Неприятным разговором с премьер-министром история со второй отставкой Кейта не закончилась, а получила совершенно неожиданное продолжение. Через несколько дней после этого разговора в кабинете Кейта появился человек, которого он меньше всего ожидал у себя увидеть.
Ему было под шестьдесят, он был плотного сложения, эстонского в нем были рост под сто восемьдесят, белесо-голубые глаза, белесые брови и общая поросячья белесость лица. На массивной голове остался лишь венчик седых волос, но, как и все люди, не страдающие комплексами по поводу своей
Звали его Генрих Вайно. В правительстве Эстонии он занимал скромную должность начальника секретариата, но в действительности был одним из самых влиятельных людей в республике. За свою долгую карьеру Вайно успел поработать в Совмине Эстонии, в орготделе ЦК КПСС в Москве, управделами Центрального комитета компартии Эстонии. Потом произошла какая-то история с его дочерью, которая оказалась связанной с диссидентами, на некоторое время он исчез из поля зрения общественности, а после обретения Эстонией независимости появился в аппарате правительства.
Люди посвященные (а Йоханнес Кейт относил себя к ним) знали, что без одобрения Вайно не может быть принято ни одно решение. Даже самые важные и срочные документы будут увязать в отделах, комиссиях и подотделах. Ходили слухи (и Кейт склонен был им верить), что влияние Вайно не ограничивается его высочайшей квалификацией аппаратчика. В бытность его управделами ЦК компартии Эстонии через его руки проходили огромные финансовые потоки, пресловутое «золото партии» могло быть мифом, а могло быть и не мифом. Откуда-то же взялись многочисленные холдинги и корпорации, во главе которых стояли люди, так или иначе связанные с Вайно.
Командующий Силами обороны Эстонии генерал-лейтенант Йоханнес Кейт, над которым по бюрократической иерархии стояли министр обороны, его замы, не говоря уж о первом вице-премьере, курировавшем силовые структуры, значил для Генриха Вайно не намного больше, чем глава районной администрации для премьер-министра, и его появление в кабинете Кейта было событием экстраординарным.
Вайно не привык к долгим предисловиям и потому начал разговор с дела.
— Мне нравится, Кейт, как вы работаете. Так. Нравится, — заявил он, усаживаясь в скрипнувшее под его тяжестью кресло и бросая на край письменного стола большой увесистый конверт в плотной белой бумаге. — Ваша энергия, ваша целеустремленность. Все хорошо. Но в вашей системе отсутствует очень важный элемент. Без него невозможно добиться успеха.
— Я слушаю вас очень внимательно, — заверил Кейт. — Какой элемент?
— Военно-патриотическое воспитание. Национальное самосознание, родина, культурные ценности — все это общие слова. Пропаганда должна быть наглядной. Пропаганда должна быть доходчивой. А для этого она должна быть предметной. Советские идеологи были далеко не дураки. Они знали, что делают. И знали, как делать. Нам следует вспомнить их опыт. И особенно вам, Кейт, в вашей работе.
— Я понимаю, о чем вы говорите. Воспитание должно быть на конкретных примерах. Двадцать тысяч солдат и офицеров Эстонского гвардейского стрелкового корпуса были награждены орденами и медалями СССР, а двенадцать эстонцев стали Героями Советского Союза. Не думаю, что сегодня это может стать основой военно-патриотического воспитания.
— Есть и другие факты. Больше двадцати тысяч эстонских добровольцев сражались против советских оккупантов. Об этом вы знаете?
— Разумеется. Из них была сформирована 20-я дивизия СС. Она так и называлась — Эстонская. Сначала она выполняла конвойно-патрульные функции, позже участвовала в блокаде Ленинграда, воевала на Северо-Западном фронте.
— Для нас важно последнее — воевала, — подчеркнул Вайно. — Все зависит от точки зрения. Можно сказать, что эстонцы сражались на стороне гитлеровской Германии. Да, можно. А можно и по-другому: они сражались за свободу своей родины.