Заговор патриотов (Провокация)
Шрифт:
И тут над укрепрайоном зажглась гирлянда огней.
— Всё! — завопил Артист. — Смотрите!
И мы увидели.
Сначала беззвучно вспухли холмы. По всей линии обороны засверкали словно бы злобные шаровые молнии. Земля вздыбилась, из нее выстреливали картечные сгустки камней, как из жерла проснувшегося вулкана. И лишь потом на наши ушные перепонки обрушился грохот взрыва. Вернее, серии взрывов, которые сливались друг с другом, образуя какой-то утробный гул. И не успела осесть поднятая на десятки метров земля, как начались короткие резкие взрывы.
От внезапной тишины даже зазвенело в ушах.
— Вот вам, суки, битва на Векше! — изрек Артист. — Валим!
Мы скатились к дороге, погрузились в тачку. Артист сел за руль и погнал «мазератти» к шоссе, которое связывало Тарту с Таллином.
— А теперь объясни мне, что это было, — попросил я Артиста.
— Да все очень просто. Мы вывели цепь на рубильник, которым включается освещение. Единственная проблема была — взрыватели не сразу нашли. Они были в снарядном ящике в штабном блиндаже.
— И пришлось поуродоваться, пока перетаскали тол к танкам, — добавил Муха. — До чертовой матери они его наготовили.
— А насчет трупов можешь не беспокоиться, — заверил меня Артист. — Все кадры сидели в штабном блиндаже. А рядом с ним ничего не взрывалось.
— Это, конечно, утешает, — сказал я. — Но я тебя спросил не о том, каким образом вы замкнули взрывную цепь. Я тебя спросил совсем о другом.
— Понимаю. Я просто реализовал сценарий. Все точно по тексту. Получив приказ из ставки фюрера, доблестные эстонские патриоты отступили. А перед этим взорвали свои позиции. Вместе с боевой техникой. Чтобы она не досталась врагу.
— С какой техникой?
— Со всей. Четыре «тигра». И с десяток крупповских пушек.
— Артист, твою мать! — сказал я. — Ты хоть понимаешь, что натворил?
— А что я натворил?
— Это теракт! И вмешательство в дела суверенного государства!
— Ничего подобного, — возразил он. — Я лишь слегка подкорректировал творческий процесс. Денег на новую технику у них нет. И даже за эту расплатиться не смогут. И значит — кина не будет.
— Почему ты это сделал? — удивленно спросил Томас Ребане.
— Сценарий мне не понравился. Характеры схематичны, а диалоги написаны газетным языком.
Томас взглянул на меня:
— Он шутит?
— Да, шучу, — резко сказал Артист. — Но могу и без шуток. По этому сценарию отца моего героя сослали в Сибирь или расстреляли. Моего отца никуда не ссылали. Но его брат, две тетки и мой дед с бабкой — все они лежат в Бабьем Яру. Объясняю специально для тебя, наследник героя. Бабий Яр — это овраг в Киеве, между Лукьяновкой и Сырцом. В сорок первом году фашисты расстреляли там семьдесят тысяч евреев. Среди них были и все мои предки. Мне до феньки, кто их расстреливал: СС или просто зондеркоманды. И были ли среди них эстонцы — это мне тоже до феньки. Фашисты не имеют национальности. Теперь понятно, почему мне не понравился этот сценарий? И закончим на этом.
Шоссе выскочило из перелеска и тянулось вдоль железнодорожной ветки. Впереди
— Высадите меня здесь, а сами уезжайте, — сказал Томас Ребане без особой уверенности в голосе.
— Хочешь вернуться на «губу»? — спросил я.
— Нет, я не хочу. Но вам нужно делать ноги. Очень быстро. Если вас прихватят, у вас будут большие проблемы.
— Если мы тебя высадим, нас прихватят гораздо быстрей, — резонно заметил Муха. — Сначала отловят тебя. Ты в своем сюртуке — как жираф. Кто тебя раз увидит — надолго запомнит. Ты им все выложишь: и где мы, и на какой тачке. После этого отловить нас — раз плюнуть.
— Почему я им все выложу? — оскорбился Томас.
— Потому что ты не Зоя Космодемьянская.
— Это такая партизанка? — припомнил он. — С гордо поднятой головой?
— Она самая, — подтвердил Муха.
— Да, я не Зоя Космодемьянская, — самокритично признал Томас.
— Поэтому сиди и не рыпайся.
— Из-за меня у вас будут дополнительные неприятности, — счел своим гражданским долгом предупредить он.
— Одной больше, одной меньше — без разницы, — усмехнулся Артист.
— И ты должен нам кое о чем рассказать, — напомнил я. — Ты нас заинтриговал.
— Тогда купите мне водки, — потребовал Томас.
— Совсем обалдел малый! — изумился Муха. — Кто же пьет водку в пять утра?
— Я! — твердо сказал Томас. — Вон там, рядом со станцией, ночной универсам. Там продают все. И водку тоже. Иначе я с вами не поеду. И ничего не расскажу.
— Тормозни, — кивнул я Артисту. — Муха, сгоняй. Ты у нас единственный, кто нормально одет.
— Что будем брать? — деловито спросил Муха, словно всю жизнь только и занимался тем, что бегал за водкой.
— Все равно, — сказал Томас. — Только много!
Через двадцать минут Муха вернулся в машину. В руках у него был полиэтиленовый пакет с побрякивающими бутылками. Не успел Артист тронуться с места, как Томас извлек из пакета бутылку и начал зубами выдергивать пластмассовую пробку.
— Стой! — заорал Муха. — Это же бензин!
— Какой бензин? — опешил Томас.
— Чистый. Авиационный.
— Зачем ты купил бензин? — обиделся Томас. — Я просил купить водку, а ты купил бензин!
— Штаны почистить, вот зачем, — объяснил Муха. — Водка — в другой бутылке. Ну, кадр!
Но Томас уже не обращал ни на кого внимания. Отвинтив пробку какой-то водяры с эстонской этикеткой, он припал к горлу и сделал несколько хороших глотков. Потом промакнул губы рукавом, понюхал мятую гвоздику, торчавшую в петлице его сюртука, аккуратно завинтил пробку и сообщил:
— Вот теперь тип-топ. Ты спросил, кто пьет водку утром, — обратился он к Мухе. — Водку хорошо пить в любое время. Вечером — чтобы вечер был веселый. Днем — чтобы день был хороший. Ночью — чтобы ночь была не очень длинной. Но лучше всего водку пить утром. У вас, у русских, есть хорошая поговорка: «С утра выпил — весь день человек свободный». Теперь я свободный. — И он с удовольствием закурил.