Заговор против маршалов

Парнов Еремей Иудович

— На днях должно состояться голосование в сена­те,— Нейрат сделал последнюю попытку отсрочить ре­шение.— Возможно, результаты окажутся более благо­приятными.

— Бессмысленная потеря времени,— коротко про­комментировал Гесс.

— Мы и так слишком долго терпели,— поморщился Геббельс.— Ваши опасения унизительны, господа!

— Войны не будет,— Геринг одарил Бломберга кроткой улыбкой. Он был готов на все, лишь бы свалить упрямого осла. Он, второй после фюрера человек, вы­нужден терпеть указания такого ничтожества?! Не как президент рейхстага и рейхсминистр, разумеется, а все­го лишь в качестве командующего

«люфтваффе». Но суть от этого не меняется. Пердунов с Бендлерштрассе пора утихомирить. Гейдрих прав. Иначе не мы им, а они нам начнут диктовать политику. От одной только мысли об этом появлялась горечь во рту.— Сарро с Фланденном дали нашим друзьям торжественное обещание избе­гать конфликта,— объяснил он елейно.

— Вы полагаете, генерал, что я принимаю решения, не согласуясь с данными военной разведки? — обдуман­но вспылил Бломберг. Полемизировать с Гитлером, об­ращаясь к Герингу, было несколько легче.— В стратеги­ческом отношении мы не подготовлены к конфликту.

— Но и отступать никак нельзя,— сдерживая ярость, Геббельс пригладил хохолок на макушке.—

Дать отбой в такую минуту? Немыслимо! История не прощает трусости.

— По-моему, не стоит драматизировать ситуацию,— Нейрат сделал примирительный шаг.— Об отступлении не может быть и речи, тем более что нас не связывает точная дата. Господин министр пропаганды не должен ослаблять усилий, напротив, действия противника заслуживают самого решительного осуждения. Воля фюрера и судьба обязывают немецкий народ выступить на защиту своих неотъемлемых прав. И мы ответим на брошенный вызов, но в должный час... Когда оконча­тельно будем готовы.

— Этот час пробил,— положив руки на полирован­ный стол, Гитлер откинулся на высокую прямую спинку канцлерского кресла. Его свинцовые с желтизной глаза тронула влажная поволока.— Мы войдем в Рейнскую зону,— он всем туловищем повернулся к военному ми­нистру.— В случае малейшего осложнения войска будут тут же отведены назад. Но я уверен, что бог избавит нас от этого испытания.

— Судьбоносное решение! — проникновенно выдох­нул тучный Геринг.

— Риск без риска,— благодарно отреагировал Геб­бельс, вновь оглаживая безмерно далекий от нордиче­ской олихоцефалии череп.— Уловка Зигфрида.

— Ну что скажете,генерал? — мстительно усмех­нулся Геринг.

Бломберг беспомощно оглянулся на Шахта и Нейрата, но не получил поддержки. Коллеги сидели, опустив глаза. Ход фюрера можно было расценить как угодно: дерзкий, рискованный, беспринципный, но он разом кон­чал всю партию.

«Шулер, который ловко выбросил кости»,— нашел наконец подобающее определение военный министр. Он просто не знал, что ответить. Фюрер мыслил в четвертом измерении, вне привычных понятий. Соглашаться с ним было столь же унизительно, как и спорить. Но молчание опасно затягивалось. Пришлось согласиться.

— Если есть на земле человек, выражающий интере­сы всего народа, то этот человек — я,— сказал Гит­лер.— Меч всегда решал в конечном счете.

Члены кабинета, отдав прощальный поклон фюреру, покинули длинный с прямоугольными колоннами зал. Герингу удалось пересидеть всех, даже Гесса, который никак не мог оторваться от своих бумажек. Министр без портфеля для пущего сосредоточения обычно чертил че­ловечков. На сидении его обитого огненной кожей стула с тисненным золотом имперским орлом остался забы­тый листок

с каракулями. Геринг так и не решился его подобрать.

— Я удивлен поведением генерал-полковника Бломберга, мой фюрер. Мне еле удавалось себя сдерживать.

— Будем терпеливы к слабостям ближних,— Гитлер был явно не расположен к беседе.

— У слабостей тоже имеются границы,— Геринг все же решил воспользоваться моментом.— Генерал-полковника Фрича, к примеру, полиция засекла на очень не­красивых вещах. Прямо-таки омерзительных для гер­манского воина. Теперь, когда...

— Вот именно — теперь! — сцепив руки внизу, Гит­лер переступил с ноги на ногу и, поскрипывая нерасхоженными подметками, направился во внутренний по­кой.— Не создавайте нам лишних трудностей,— сказал вполоборота.— Уймите вашу полицию.

Снова на карту поставлено все — судьба Германии и его собственная судьба. На краю ночи. Воля и представ­ление — в единый порыв. И будет так!

Утром в канцелярию Нейрата были приглашены пос­лы Англии, Франции, Бельгии и Италии. Вручая прави­тельственный меморандум, министр иностранных дел был предельно краток:

— В силу вышеизложенного имперское правительст­во заявляет об отказе от Локарнских соглашений и о незамедлительном занятии Рейнской зоны германской армией.

По сути это была вербальная вариация официально­го текста:

«В интересах естественного права народа защищать свои границы и сохранять свои средства обороны гер­манское правительство восстановило с сегодняшнего дня полную и неограниченную суверенность империи в де­милитаризованной зоне Рейнской области».

Подняв на каски очки, мотоциклисты в кожаных куртках уже неслись по мокрому шоссе мимо колышков, к которым были подвязаны черные перезимовавшие ло­зы. Толпа на раскисших обочинах с визгом и хохотом шарахалась от холодных брызг. На площадях возле ра­туш стояли бочки с рейнским вином. В кипящих чанах поспевали сосиски. Девы в вязаных шапочках и пестрых передничках забрасывали солдат подснежниками. Ме­стные штурмовики обеспечивали порядок. Выбросив ру­ки, кричали: «Хайль!» Бургомистры в последний раз пробегали глазами торжественные речи. Но моторизо­ванные колонны продвигались без остановок.

За полчаса до начала операции поступил приказ: в случае появления французских войск боя не принимать и немедленно отступить на свою территорию.

Пока кругом были только свои. В небе кружили эскадрильи «юнкерсов» и «мессершмиттов». Офицеры в закрытых «хорьхах» и «опелях» облегченно перевели дух. Пехотные полки, зенитчики и авиационные части беспрепятственно вступили в Кельн, бронетанковые ча­сти — в Майнц и Франкфурт-на-Майне.

В журналистском клубе раздавали долгожданный меморандум.

— Не волнуйтесь, господа,— успокаивал уполномо­ченный по печати Дитрих.— Хватит на всех.

Основная вина возлагалась на Францию, которая первой нарушила локарнские обязательства, подписав договор с Советским Союзом. Тем не менее германское правительство заявляло о своей готовности заключить с Францией и Бельгией пакт о ненападении сроком на два­дцать пять лет. Мирные заверения занимали добрую по­ловину текста: предложение воздушного пакта, даже возвращение в Лигу Наций, «если вопросы о колониаль­ном равенстве и об отделении пакта Лиги Наций от Вер­сальского договора станут предметом дружественных переговоров».