Заговор рвачей
Шрифт:
Так все, видимо, и будет. Сначала с помощью одной инъекции они разговорят меня, узнают все, что нужно Розендорфу, «Медозе». Потом с помощь другой заставят все забыть. Я напрягся, и наручники врезались в запястья. Я не хотел забывать Анну. Не хотел. Только вчера на перроне я держал ее в руках. Я старался запомнить ее всю в подробностях. Изгибы тела. Ее запах. А теперь раз – и все забуду…
Я закрыл глаза. Я думал о нас с Анной. Я старался быстро-быстро пережить наши с ней встречи еще раз. Все. Успеть до возвращения
Сзади за спиной что-то хрустнуло. Как будто кто-то наступил на сухую ветку. Ну, вот и все. Как же быстро они обернулись. Да, тут же все так близко…
Нет, похоже, это были не они. Больше ни звука. Ко мне никто не приближался. И я вновь хотел было закрыть глаза, вернуться к мыслям об Анне. Но на щеку прямо под глазом сел комар. Деловито проколол своим хоботком кожу. Стал набухать, наливаться кровью. Я моргнул, дернул щекой. Бесполезно. Извиваюсь, пытаясь посильнее тряхнуть телом, головой. Но комар сидит на щеке как приклеенный. И продолжает зловеще набухать, наливаться кровью.
Вдруг перед глазами появилась чья-то рука. Чьи-то пальцы легким прикосновением сминают комара. Другая рука поглаживает мою бедную головушку, и я узнаю, узнаю эти нежные, нежные пальцы. Уж не брежу ли я?
Майка стянута с моего рта, и я выдыхаю:
– Анна…
Она рассмеялась и вышла из-за спины.
Это была не Анна. Цыганка:
– Говорила, ведь, я предупреждала, что ждут тебя неприятности из-за чужой вещи. Оставил у себя, не избавился.
Значит, не бабочку я видел на днях в парке. Тогда в кустах у аллеи, ведущей к моему «кабинету», действительно мелькнула одежда цыганки. Да, без сомнения, это была она. Цыганка следила за мной?
Конечно, она заодно с этими медозовскими мерзавцами. Им, видимо, просто лень идти за своим чемоданом. Они сделали вид, что ушли, а сами тихонько вернулись и сидят сейчас за кустами. Ребята ждут, что я сейчас раскроюсь перед своей спасительницей, скажу, где тетрадь.
Я нахмурился:
– Что тебе нужно здесь?
Ее левая рука забинтована. Пальцами одной правой она развязала узел на майке, бросила ее мне на колени:
– Травку одну искала да корешки разные, а вот нашла тебя.
Я с подозрением попросил:
– Позови кого-нибудь на помощь.
Она вопросительно посмотрела на меня:
– Милицию?
«Ту, у которой на стене фирменный календарь „Медозы“?», – мелькнуло в голове. Ответил:
– Нет.
– А кого?
– Не знаю. Кого-нибудь, кто сможет отстегнуть меня.
Она усмехнулась:
– Давай я попробую.
Я стал перебирать в памяти все, что могло бы оказаться полезным в подобной ситуации:
– У тебя есть пилка для ногтей? Или шпилька для волос?
Цыганка сунула правую руку под юбки. Я смотрел на ее левую:
– Что у тебя с рукой?
– Порезала. Травка одна есть с очень острыми листочками.
Она вытащила из юбок какую-то тряпочку, развернула ее:
– И пилка есть, и шпилька есть…
– Давай, попытайся открыть.
Она, однако, не торопилась использовать ни пилку, ни шпильку:
– Но, думаю, лучше всего здесь подойдет ключ.
И она поднесла к моему лицу ладонь, на которой лежал маленький ключ от наручников.
– Откуда это у тебя?
Она гордо тряхнула черными Анниными волосами:
– Мы цыгане свободу любим. И от нее ключи всегда с собой носим.
Цыганка ловко отстегнула меня:
– Уходи, они скоро вернутся.
Я замялся. А все-таки, если эти двое действительно сидят за кустами. Наблюдают и ждут.
Видя, что я не двигаюсь с места, цыганка улыбнулась:
– Хорошо, я уйду первой…
Уходит. А может, она действительно была здесь одна? Я тихонько выкрикнул вслед:
– Спасибо тебе.
Цыганка, дойдя до кустов, обернулась:
– Пожалуйста, дорогой, пожалуйста…
И исчезла в зарослях. Тихо, так же, как и появилась.
Получается, что она уже видела меня здесь на скамейке. Цыганка видела, как я читаю тетрадь? Видела, где ее прячу?
Я бросился к ножкам скамейки. Слава богу, все было на месте: и желтая тетрадь, и копии документов. Я облегченно вздохнул. Значит, цыганка не видела, куда я прячу тетрадь. И может быть она, вообще, никак не связана с «Медозой»? Но связана с кем-то другим? Или вообще ни с кем?…
Впрочем, мне сейчас не до раздумий. Бросаю тетрадь и материалы в сумку, закидываю их сверху собранными со скамейки и из травы вещами. И прочь отсюда!
Я рванул в сторону противоположную той, в которую ушли те двое. В сторону от «Медозы». Мимо Запалинской «Пальмиры», мимо Анниного «Янтаря»…
Обращаться в местную милицию нельзя. Но куда, куда бежать? Как только эти мерзавцы вернутся и увидят, что я исчез, они первым делом бросятся искать меня на железнодорожном вокзале. Автовокзала и аэропорта здесь нет. Куда же мне податься?
Ноги сами вывели меня к кафе Самсона. Он был на месте:
– Садись, дорогой, покушай.
– Спасибо, но некогда. Очень спешу.
Он понимающе кивнул:
– К своей девушке? – и тут же удивился, – Она не придет сюда?
Самсон привык, что его кафе стало местом нашей встречи.
Я отрицательно покачал головой:
– Она уже не придет. Она уехала.
– Эх, – всплеснул он руками, – с такой девушкой не попрощался.
– Не переживай, – попытался успокоить его, – это я виноват, торопил, чтоб на поезд не опоздала. Ты уж извини. Она на вокзале тоже переживала, что с тобой не попрощалась. Велела сказать тебе от нее лично: «До свидания». Тебе, Георгию, и вашим семьям. «До свидания» и «Большое спасибо»…