Заговор в Древнем Риме
Шрифт:
— Добро пожаловать, квестор Метелл! — Одарив меня обворожительной улыбкой, она заключила мою руку в свои ладони.
По телосложению она весьма напоминала дочь и отличалась от нее разве что несколько большим весом, что, впрочем, ничуть не портило ее фигуру.
— Ты привел с собой друзей?
Я огляделся, чтобы удостовериться, что за мной никого нет.
— Нет. А что, надо было?
— Дело в том, что сегодня вечером почти каждый из приглашенных пришел не один, поэтому нам пришлось вынести обеденные столы и кушетки в перистиль. Наш небольшой прием превратился в званый обед. Надеюсь, все пройдет в лучшем виде. Но заранее прошу прощения, если что-то выйдет за рамки первоначального сценария.
Орестилла
— Обещаю, что меня ничто не сможет одолеть, кроме твоего гостеприимства, равно как и твоей прославленной красоты. И если уж говорить о ней: никогда не видел такого потрясающего наряда.
На ней была обыкновенная стола, сшитая из чистейшего, цвета изумруда шелка, о стоимости которого мне даже подумать было страшно.
— Не правда ли, он великолепен? Это подарок нашего почетного гостя. Я даже никогда не мечтала о такой восхитительной вещи. Второй такой же наряд он подарил Аврелии. Она наверняка где-то его примеряет, любуясь на свое отражение в зеркале. Пойдем к гостям. Все уже собрались в перистиле и развлекают себя сами, пока рабы накрывают столы.
Орестилла взяла меня под руку, и мы направились к открытой колоннаде.
Необычайно большой комплювий над перистилем превращал его в настоящий двор. Вместо обычно стоящего посредине бассейна вдоль колонн пролегала решетчатая дренажная канава. Это позволяло использовать освободившееся место для большого приема гостей, что хозяева и сделали на этот раз. К моему приходу уже собралось человек тридцать, и, казалось, далеко не все еще подошли. Я обратил внимание на изысканную мозаику, которой был выложен пол, что тогда было еще новшеством для частных римских домов, если не принимать в расчет покрытие в виде квадратов и прямоугольников из цветного мрамора, что создавало своего рода абстрактный рисунок. Здесь же под ногами раскинулась настоящая мозаичная картина, сложенная из крошечных цветных камней, стекла и даже маленьких фрагментов золотых и серебряных пластин. На ней была изображена пасторальная сцена: боги и богини, нимфы, сатиры и кентавры резвились в горах среди виноградной лозы и кедровых деревьев.
Боги и мифические персонажи ели, пили и танцевали, заигрывая с людьми, среди которых были обыкновенные пастухи и известные герои. Помимо захватывающего дух великолепия и художественности исполнения сюжет картины как нельзя лучше подходил для развлечения гостей. Взирая на это великолепие, я даже заподозрил, что Орестилла специально организовала приход неожиданных гостей, дабы предоставить возможность каждому выйти в перистиль и выразить свое восхищение мозаикой.
Для октября вечер был на редкость теплым и ясным, почти как летом в хорошую погоду. Было еще достаточно светло, ибо считалось неприличным приглашать гостей в темное время суток. Расходиться же гостям полагалось, когда сгущались сумерки, однако на эту глупую условность уже никто не обращал внимания.
К моему появлению все самые красивые женщины благородного происхождения со скандальной репутацией — Семпрония, Фульвия, сама Орестилла, Клодия и несколько других, имена которых были весьма известны в свое время, — уже собрались. Однако Аврелии среди них не было.
Все представители сильного пола отличались если не красотой, то двусмысленной известностью. Среди них я заметил Катилину и Курия, а также Лисаса, египетского посла. Красса еще не было, а Цезарь уже прибыл — на подобного рода приемах популяры вполне уживались с оптиматами. Недавно избранный претором на следующий год Гай Юлий за время предвыборной компании несколько истощил свой энтузиазм. Они с Катилиной вели дружеский разговор. Будучи патрициями, оба находили между собой гораздо больше общего, чем, казалось
Среди гостей бросались в глаза трое мужчин в экзотических одеждах: короткие рубашки с длинными рукавами, шаровары и легкие башмаки. Это были парфяне. Будучи наследниками Персидской империи, они претендовали на то, чтобы их считали людьми цивилизованными, но мы над ними смеялись, ибо шаровары, в нашем понимании, мог надеть только варвар. Кроме того, они даже в доме не снимали головных уборов, что никогда не позволил бы себе ни один римлянин, за исключением фламина Юпитера.
Однако я позабыл о них сразу, как только увидел Аврелию. На ней была такая же стола, как у матери, только из огненно-красного шелка. Материя была столь тонкой, что облегала ее фигуру при движении и свободно свисала, когда она оставалась неподвижной. К моему восторгу и удивлению, она, не обращая внимания на других гостей, сразу направилась ко мне. Обменявшись формальными знаками приветствия, мы перешли к приятной беседе.
— Подарок посла очень тебе к лицу, — начал я.
— Ведь правда же он восхитителен? — При этих словах глаза ее засияли. — Очень рада, что мне досталась красная стола! Она куда больше подходит к моему цвету лица, чем зеленая.
— Вполне с тобой согласен.
— Мама тоже выглядит потрясающе в своей обновке.
— Да, хотя не так сногсшибательно, как ты. — Разговор доставлял мне большое удовольствие.
— Это потому, что она еще не постигла всех возможностей этой материи.
Девушка разгладила шелк рукой сверху вниз, так что ткань натянулась.
— К тому же она носит корсет, — продолжала Аврелия. — Когда я буду в ее годах, мне тоже придется его надевать. Но особенно восхитительно в столе из чистого шелка то, что она сочетает в себе достоинства великолепного наряда с ощущением полной наготы.
Чтобы справиться с охватившим меня волнением, я без всякой нужды откашлялся.
— Да, воистину чудесная ткань, — с трудом вымолвил я.
— Говорят, что на состязании послезавтра ты собираешься возглавить жителей Субуры? Приятно слышать.
— Кто-то ведь должен поддержать честь района. Меня изумляет лишь то, как скоро ты об этом узнала. Я принял это предложение только вчера вечером.
— Об этом уже говорит весь город. Мне кажется, ты совершаешь очень мужественный поступок.
Ее восторженный взгляд был наградой за мучивший меня страх.
— О нет! Опасность слишком преувеличена. Я жду этого дня с большим нетерпением.
— Приду посмотреть, — пообещала она. — Только постараюсь стоять на безопасном расстоянии. Тебя уже познакомили с нашими почетными гостями? Полагаю, что нет, маме сейчас не до этого. Пойдем со мной.
Она взяла меня за руку и потащила к группе парфян.
— Господин посол, — начала она, — это квестор Деций Цецилий Метелл Младший. Деций, познакомься: это посол Сурена.
Парфянин улыбнулся и слегка поклонился, коснувшись кончиками вытянутых пальцев сначала груди, потом губ и лба. У него были заостренная бородка и длинные, смазанные ароматным маслом и уложенные локонами волосы. Парфяне, следуя отвратительной восточной традиции, питали пристрастие к косметическим средствам. Лицо у посла было густо покрыто белой пудрой, а губы и щеки — красными румянами. Брови с помощью специальной краски были превращены в одну черную линию, высоко поднятую над глазами и заостренную к переносице; казалось, что это летящая чайка, если смотреть на нее с большого расстояния. Этой же тушью были подведены большие карие глаза. Ну и франт!