Заговоренный меч

Есенберлин Ильяс

— Давно уже пора покончить с этим голодранцем, — угрюмо сказал Бурундук.

— Но смотри сделай все тихо, а то люди взбунтуются! — предупредил Джаныбек.

Бурундук лишь молча кивнул головой.

Всего этого не знал Орак-батыр, который ехал впереди своих молчаливых джигитов, время от времени поглядывая на восток, где уже показалась узкая серая полоса, предвещавшая рассвет. Вдруг сзади послышался какой-то шум. Батыр обернулся:

— Что там случилось?

— Рябой Тенге исчез! — ответили ему из тьмы.

— Как это исчез?

— Вчера был, а сегодня нет. Он сказал, что пойдет в лощину за своим стреноженным конем, но так

и не вернулся…

Орак придержал коня. Тенге не был бедным или безродным, как другие его джигиты. Но, кажется, этого Тенге чем-то обидел Бурундук, и он пришел в отряд мстителей. Орак-батыр с самого начала сомневался в его верности, помня пословицу: «Ворон ворону глаз не выклюет». Однако Тенге пригнал десятка полтора добрых коней, и сердце батыра дрогнуло.

Непонятное исчезновение Тенге перед самым набегом на султанские табуны насторожило Орака.

Батыр поднял руку:

— Джигиты, надо торопиться. Если Тенге предатель, то нам надо успеть до того, как усилят охрану султанских табунов!

И они вихрем понеслись вперед, не подозревая, что впереди их ждет гибель. Еще несколько дней назад был предупрежден Бурундук об этом нападении мстителей и поджидал. Теперь Тенге передал ему и точное место, куда направляется отряд Орак-батыра. Полторы сотни отборных воинов были с Бурундуком, а на всех степных тропах он приготовил засады.

Широкая лощина между двумя покатыми холмами плавала в молочном предутреннем тумане. В самой низине и на отрогах холмов лениво паслись или лежали группами со своими жеребятами породистые снежно-белые и гнедые кобылицы лучшего султанского табуна. Жеребцы, словно дозорные в войске, стояли каждый у своего косяка. Они всегда первыми чуют приближающуюся опасность, и сейчас кони тревожно прядали ушами, прислушиваясь к ночной степи.

И вдруг они все сразу захрапели, заходили вокруг своих косяков широкими кругами. Кобылицы вскочили, тревожно заржали, стали сбиваться в группы. Туман приподнялся над долиной, и в предрассветной мгле стали видны приближающиеся всадники. Они скакали растянутой линией, охватывая полукругом крайний косяк. На лицах у них были черные повязки-башлыки, и только одного из них можно было сразу узнать — великана Орак-батыра. Вместо башлыка у него через все лицо шла кожаная повязка, закрывающая мертвый глаз.

Но не успели мстители доскакать до султанских коней, как от холмов одновременно с двух сторон вынеслись наперерез им другие всадники.

— Бурундук!.. Бурундук!..

Но и без этого неистового крика, который прокатился из конца в конец лощины, мстители увидели, кто перед ними. Квадратный Бурундук, словно дубовый пень, сидел на своем гнедом коне и размахивал над головой саблей.

— Засада!

— Назад!..

Но было уже поздно. У входа в лощину показался большой отряд, а на холмах появились стрелки с натянутыми луками. Орак-батыр круто осадил коня, минуту помедлил, словно раздумывая, что делать дальше, и показал обнаженной саблей на выход из лощины. Теперь мстители неслись в обратном направлении, и Орак-батыр скакал последним. Не менее сотни джигитов ждали их там, а сзади наседали всадники во главе с самим Бурундуком.

— Вперед, мстители! — страшно закричал Орак-батыр.

Пустив коня в галоп, он обогнал своих воинов и первым врезался в строй султанских джигитов.

Ничего нет страшнее боя в степи, когда две конных лавины сшибаются друг с другом. Ржут ошалевшие от ударов кони, дико кричат люди, в густой

пыли вздымаются тяжкие дубины, сверкают сабли, колют куда попало острые пики. Минута-две — и уже валятся под копыта озверевших коней обезглавленные тела, втаптываются в землю раненые, волочатся за уносящимися в степь конями задушенные арканом.

И все же неизвестно чем закончился бы этот неравный бой. Хоть втрое меньше было мстителей, но это были самые закаленные воины. Один лишь Орак-батыр уложил в этом бою не менее десятка султанских джигитов. Возможно, оставшимся в живых мстителям удалось бы уйти в степь, но тут новый мощный клич потряс долину:

— Касым!.. Касым!..

Это на подмогу Бурундуку прибыл молодой султан Касым. Сотня его джигитов решила дело, растоптав конями оставшихся мстителей.

Но сам султан не бросился вперед, а остался ждать исхода битвы на холме. Он решил, что не к лицу будущему хану казахов принимать участие в таком незначительном сражении. К тому же это были не просто разбойники, и Касым это хорошо понимал. Нельзя начинать с того, чтобы ссориться с импрамом — толпой простых людей, от которых так или иначе зависит его слава. Они его будущие подданные, а кровь поданных можно проливать, лишь утвердившись на престоле.

Касым одиноко стоял на холме и даже не смотрел в сторону битвы. А когда посмотрел, то увидел, что лишь один великан с черной повязкой на глазу остался на коне. Как жнец косой работал он огромной саблей, и султанские джигиты боялись приблизиться к нему. Совсем немного оставалось вражеских джигитов между ним и открытой степью. Но в это время Бурундук на своем тяжелом коне отрезал единственный путь спасения. Сейчас они медленно приближались друг к другу — одноглазый батыр и султан Бурундук.

Касым даже не успел разобраться, что произошло. Скрестились сабли и отлетели в разные стороны. Но в тот же миг завертелась в воздухе тяжелая дубина, и оглушенный Бурундук вылетел из седла. А Орак-батыр уже скакал в сторону степи, и ни одного джигита не было видно на его пути. Касым непроизвольно натянул свой лук. Одноглазый батыр находился внизу, в сотне шагов от него, и стрела с каленым наконечником могла навылет пробить батырское сердце. Касым с детства не знал себе равных в стрельбе из крутого казахского лука.

— Да стреляй же… Стреляй, щенок!

Это крикнул вставший на ноги Бурундук. Но Касым опустил лук. Нет, не дрогнула бы его рука, и не пожалел бы он безродного батыра. Но на его глазах этот батыр свалил одним ударом дубины непобедимого Бурундука. А ведь именно Бурундук будет соперником Касыма в борьбе за ханство. И тогда пригодятся еще султану Касыму такие люди, как этот мстительный батыр…

А батыр Орак между тем был уже далеко. Бурундук, ругаясь и проклиная все на свете, устремился было следом с полусотней джигитов, но все было напрасно. Возвратившись, он ничего не сказал своему брату Касыму — только посмотрел на него мутными красными глазами.

Утром убрали трупы и с удивлением обнаружили под черными повязками мстителей знакомые лица. Все это была голытьба, черная кость, безродные туленгуты. Бурундук приказал поджечь жилища виновных и вырезать их семьи. В разные стороны поскакали отряды выполнять его распоряжение. Но кто-то предупреждал заранее родственников погибших, и те поспешно собирали свой скарб и уходили в степь. Целые аулы таких вот безродных людей кочевали уже по всей казахской степи, и беглецам было к кому присоединиться…