Захочу – полюблю!
Шрифт:
— Неужели так боишься, что отец может лишить тебя наследства?
— Деньги здесь ни при чем. И отец тоже. Это касается только нас двоих.
Мишель решительно отказывалась верить своим ушам. То, что сейчас происходит, слишком хорошо для того, чтобы быть правдой, пыталась убедить она себя. Силясь спрятать смятение за сарказмом, молодая женщина язвительно произнесла:
— О, так речь идет о большой и чистой любви! Неужели убежденный холостяк способен в корне поменять взгляды всего за неделю?
Дэмьен досадливо качнул головой.
— Время — условность. Мы созданы друг для
— Не смей говорить так! — Мишель вырвалась из его объятий и отступила в глубь комнаты. — Откуда мне знать, что стоит за этими красивыми словами? Может, ты попросту хочешь затащить меня в постель?
— Ты и сама знаешь, что это не так. — Голос Дэмьена обволакивал, подобно туману, маня за собой, обещая райское блаженство.
Мишель сделала последнюю попытку предотвратить неизбежное.
— Но ведь мы не любим друг друга!
— Неправда, ты лишь пытаешься убедить себя в этом. А теперь послушай, что говорит сердце.
С этими словами Дэмьен приблизился к молодой женщине, взял ее за руку и приложил к собственной груди. Как зачарованная, вслушивалась Мишель в биение мужского сердца. Ею овладело какое-то странное томление.
— Итак, ты согласна выйти за меня? — Мужской голос прозвучал словно бы издалека.
— Да… — выдохнула Мишель. — Да, любимый.
Медленно, очень медленно Дэмьен склонился к ее полуоткрытому рту. Его язык неспешно заскользил по губам молодой женщины, не делая ни малейшей попытки проникнуть внутрь. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Мишель пылко ответила на поцелуй. Одна ее рука зарылась в густые темные волосы, а другая поползла вверх по мужской груди, силясь расстегнуть пуговицы белой сорочки.
Одним движением освободившись от рубашки, Дэмьен принялся умело расстегивать женскую блузку, одновременно покрывая поцелуями каждый миллиметр обнажавшейся кожи. Мишель затрепетала, как в лихорадке. Легкий щелчок, и половинки бюстгальтера разошлись в стороны, освободив вдруг отяжелевшие груди. Нежные полушария немедленно были осыпаны пламенными ласками, отчего тепло, медленно разгоравшееся внизу живота, в мгновение ока превратилось в испепеляющее пламя.
Ни на миг не размыкая объятий, Дэмьен увлек Мишель в спальню. При виде кровати молодая женщина инстинктивно попятилась. Однако жгучий поцелуй прогнал прочь последние сомнения. Опустившись на постель, влюбленные освободились от остатков сковывающей их одежды и приникли друг к другу.
Поцелуи и ласки Дэмьена пробудили в Мишель неведомое доселе чувство упоения. С Этьеном молодая женщина никогда не ощущала ничего подобного. Впервые безо всякого стыда она предавалась самым интимным ласкам, губами и руками изучая великолепное мужское тело, наслаждаясь его ни с чем не сравнимым вкусом и ароматом. Мишель охватило огромное, всепоглощающее желание поскорее слиться с Дэмьеном в единое целое, почувствовать его внутри себя, частью себя.
И когда ее желание в конце концов осуществилось, Мишель показалось, что она вот-вот умрет от блаженства. Прерывистый стон Дэмьена свидетельствовал, что и он находится во власти тех же ощущений. Чувства невиданной силы, захлестнувшие обоих, все нарастали и нарастали, пока наконец не
Понемногу мир вновь приобрел знакомые реальные очертания. Влюбленные еще долго не спешили разжимать объятия, наслаждаясь приятной истомой. Наконец Дэмьен прильнул к губам Мишель долгим, нежным поцелуем и, с любовью глядя в синие глаза, произнес:
— Мне кажется, что только сегодня я впервые до конца понял, что такое любовь.
— Мне тоже так кажется… — тихонько выдохнула Мишель.
Последовал еще один продолжительный, чувственный поцелуй. Затем Дэмьен спросил:
— О чем ты думаешь сейчас, родная?
Мишель смутилась.
— Не хочу показаться приземленной, но о том, сколько женщин перебывало в твоей постели до меня.
— Не так много, как ты думаешь, — успокоил ее Дэмьен.
— Неужели ни одна из них не была настолько хороша, чтобы удостоиться чести стать миссис Блейдстоунс?
— Как ни странно, да… До тебя, моя милая, — быстро поправился Дэмьен.
Мишель заправила мешавшую ей рыжую прядь за ухо и в раздумье провела рукой по шелковистым черным волоскам, покрывающим мужскую грудь.
— Значит, для меня было сделано исключение… Но почему? Из-за Джорджа?
— Как я уже говорил, мой отец тут совершенно ни при чем. — Дэмьен поймал блуждавшую по его груди руку и прижал к губам. Восхищенно глядя на лежащую рядом молодую женщину, он произнес: — Если бы ты только могла видеть себя в этот момент, Джинджер, то не задавала бы подобных вопросов. Я уже говорил, как ты прекрасна?
Мишель капризно надула губки.
— Но во мне нет ничего такого, чем бы не обладали тысячи других женщин. Наверняка ты знавал и более красивых, и более сексуальных.
Дэмьен тихо рассмеялся.
— Да ты ревнуешь! — Он игриво укусил Мишель за ухо. — Поверь, мне нет никакого дела до тысяч других женщин, когда в моих объятиях ты.
Обжигающий поцелуй рассеял последние сомнения Мишель.
— Если ты еще хоть раз повторишь это, боюсь, мне будет не до разговоров! — лукаво заметила она.
Дэмьен ухмыльнулся.
— Очень мне нужны твои разговоры!
И он повторил.
Если бы ты знал, как я люблю тебя! — думала Мишель, млея от нежных прикосновений мужских губ и рук. Уже много раз она порывалась вслух признаться в своей любви, но что-то ее останавливало. Боязнь ли снова быть обманутой, сомнения в искренности чувств Дэмьена, неуверенность в истинной природе собственных чувств — этого Мишель не знала.
Как развивались бы их отношения, если бы не роковая болезнь Джорджа Блейдстоунса? — постоянно спрашивала она себя. Сложись обстоятельства иначе, возможно, Дэмьен и внимания бы не обратил на скромную сестру Элеонор.
— Твой отец… — начала Мишель, но остановилась, увидев предостерегающий жест мужчины.
— Ни слова о нем, — попросил Дэмьен. — Ты все равно не поверишь, если я скажу, что внезапное ухудшение самочувствия отца никак не повлияло на наши отношения. Да, оно оказало воздействие, но лишь в качестве катализатора. Возможно, в иной ситуации наш роман развивался бы не так стремительно. Однако я точно знаю, что мы все равно были бы вместе.