Захват Хассании
Шрифт:
Дом для советника, конечно, был скромным, но ремонтные работы, выполнялись с необыкновенной скоростью, я не скупился. Забор из камня поднят вдвое. Калитка расширена и в неё врезан замок, сделанный Оружейником и окошечко с откидной крышкой. В саду поставлен ещё один небольшой домик для охраны и прислуги. Плетёное ограждение охраняет от любых работ и нахальных глаз скромный кусок каменного монолита, здесь будет появляться Дверь. Я не собираюсь ходить пешком по Гнилому Тракту.
Над забором поставлена невидимая защита. На калитке на двух языках надпись "Вход запрещён. Военный советник" и маленькая приписка по-хассански для Айлара "Кто мыл для принца шкуру фалаперга, может зайти". Конечно, при особом рвении жандармам удалось бы пробраться во двор через цветники соседей, но это
Анушан-Апа официально принята мной на работу в качестве прислуги вместе с невесткой и, как это ни печально, пришлось прощаться с ней в Белом Городе. Тревога за сына и мужа постоянно кусала обеих женщин. С такой душевной болячкой тяжело сидеть на одном месте, не имея возможности хоть что-то предпринять... А здесь, за работой в саду, в доме, они успокаивались, навещали родных, наводили справки и надеялись...
Однако, как это часто и бывает, тот, кого ждут в одном месте, появился совсем в другом, у Перекрёстка, где и был опознан через трубу на горе Орла по особым признакам, оставленным мною дежурной десятке: - "Одинокий мужик-хассан, молодой, почти без клади, в старой потрёпанной одежде, постоянно озирающийся по сторонам, как будто опасаясь чего-то..." С одеждой я промахнулся, она оказалась почти новой, но зато не складывалась в единый комплект, такое бывает со случайно купленными порознь или украденными вещами, что и заметили разведчики с высоты горы. Меня вызвали по сигнальной связи. Схватить костюм для полёта, перейти через Дверь и догнать путешественника, заняло несколько штрихов, из них самым долгим был процесс переодевания костюма.
Сначала он испугался серой тени, надвинувшейся сверху, потом решил защищаться, используя кулаки и силу колдовства, вслед за этим был мною повержен, но не поверил своим глазам, а поверив, схватил и стал таскать и тискать от радости моё тело с растопыренными на штанге управления руками и связанными ногами, пока не уронил на твёрдую почву нас обоих, чуть не порвав костюм и закончил выступление таким словесным тарахтеньем, что почти усыпил меня.
Возбуждённо показывал, как гналась по узким улочкам всё увеличивающаяся толпа жандармов, когда он, схватив первую попавшуюся одежду, мелкие деньги, используя камень для полёта, мой подарок, сиганул через забор и так перемещался, то по земле, то по воздуху. Ставил иногда защитные стенки, в которые с грохотом вваливались лбами стражи порядка, прекрасно понимая, что чем быстрее убегает, тем большим врагом становится в собственном государстве и чем больше носов разобьют жандармы, тем выше будет рвение, с которым его станут искать. Если бы он мог сообразить, что тупая злость перейдёт на близких, то, возможно, и сдался бы сразу, но азарт погони, уверенность в своей невиновности гнали вперёд.
Скрыться удалось в воровских кварталах с необычайно запутанной геометрией маленьких домиков, слепившихся вместе замаскированными переходами, которые он знал ещё со времён своей молодости. Судьба как будто издевалась, второй раз прогоняя прочь честного сына своей земли, желающего только одного - жить в мире и любви... Через пару дней беглец, переодевшись нищим и наложив на лицо грим из ближайшей канавы, попытался просить милостыню около своего дома и сумел узнать, что страшный джардух унёс всех живущих за этим забором и убил чёрной смертью добрых защитников, которые их охраняли, может, узнал бы и подробности, однако, проходивший наряд жандармов выгнал его пинками, нищенствовать в благоустроенном квартале было запрещено. Оставалось - либо воровать и пытаться что-то узнать в огромном городе, либо попытаться найти друзей на далёкой границе... Однако и выйти из столицы удалось не сразу. Жандармерия выказывала особое рвение в связи с появлением нового правителя, каждый мелкий начальник старался показать повышенную активность, поэтому постоянно проводились обыски и облавы, а вляпаться по-дурацки очень не хотелось... Наконец, удалось...
В тот вечер, гляда на воссоединённую семью, утонувшую в слезах и нежности, я вдруг подумал, что уже одного этого дела хватило бы мне, чтобы не считать свою жизнь лишенной смысла... Совершенно необязательно
Приближался день посещения монарха. Курьер посольства зачастил в скромную резиденцию Военного советника и, наконец, сообщил точную дату и время: "После завтрака". Новыми костюмами могла похвастаться и десятка Кайтара, Серые Птицы, отряд охраны Принца. Подарочная труба сияла, стёкла в ней были вычищены до голубого блеска, кожаный футляр мог бы быть и поизящнее, но мастеров по художественной отделке в городе пока что не было...
Нервничал Советник, в сотый раз проверяя каждую букву в верительной грамоте и дёргаясь от моего предложения посетить Город Богов вместе с нами, ведь, если по уму, то это он должен сопровождать Принца, а не я, как военный представитель... Кто ещё кроме знатока всех иностранных церемоний и обычаев мог поддержать и подсказать хозяину трона, как вести себя и чего не допускать? Но переход через Дверь, что было очевидно, пугал своей неизвестностью, Советник явно дорожил своей жизнью и все наши доводы о том, что мы это делаем по несколько раз в день, не вызывали положительной реакции... Хотя тайная разведка (через сплетников) донесла, что костюм он себе всё-таки заказал...А, главное, свято верил, что мы успеем добраться, хотя пока что даже с места не сдвинулись.
Вообще, информацию про Двери я старался не афишировать. Не держал в секрете, но и не кричал на всех перекрёстках о своих возможностях. А сплетен не боялся, потому что вера в них, как известно, не слишком велика и чем меньше вероятность события, тем надёжнее хранится тайна. По всей границе, в течение двух восьмериков видели, как наш маленький ревизионный отряд ежедневно вылезал из какой-то дыры! В драке с Легоретом наше исчезновение видел цвет трёх королевств, но мало кто поверил своим глазам. Думаю, сейчас при Дворе считалось, что делегация давно ушла и топает по камням.
И вот, наконец, утро торжественного дня! Быстрый переход в дом Айлара и Город Богов встречает скромных посланников маленького северного королевства! Не трубят вокруг нас длинные трубы, широкий конец которой обычно лежит на плече носильщика, а музыкант держит тонкий конец и оглушительно заполняет тишину резкими звуками. Не пляшут впереди танцовщицы, не расстилаются ковры, не летят в воздух гроздья цветов, мы скромно пробираемся по узким улицам, не привлекая особого внимания в богатых кварталах. К чему помпезность?! Здесь и не такое видели!
Дворцовая стража проверила наощупь всю нашу одежду и провела по длинным узорчатым коридорам. Огромный Зал Приёма сверкает полированным каменным полом и золотом украшений, несколько фонтанов радуют глаз своими чистыми и непрерывно играющими струями, прекрасные, невероятного размера ковры причудливой формы не просто валяются примитивными квадратами, а закруглёнными формами вписываются в промежутки между столиками, создавая собственный интерьер. Высокие куполы, украшенные рисунками, уходят высоко вверх, создавая иллюзию живого пространства. Птицы щебечут на десятки голосов, подчеркивая объёмность помещения... Это так красиво, что я рассеянно пропустил момент появления владыки, который, однако, поняв причину, дал мне и другим провинциалам время, чтобы захлопнуть челюсть и свалиться на колено в согласии с чином.
Принц, как равный, стоит, а охрана, наоборот встала на оба колена. И только тут, когда обозначились главы делегаций, я увидел стоящего близко к нашей компании принца Иллирии... Надо же так подгадать! Их представление совпало с нашим.
Присутствие негодяя сразу испортило всё настроение, лишив его восторженности и напомнив о том, сколько, наверно, унижения и боли видел этот зал! Только сейчас разглядел, что изгибы фонтанов и обстановки выделяют пять лепестков около трона, но не вокруг него, а лучами, чтобы делегации не смешивались, а владыка мог видеть всех сразу. Сегодня два лепестка пусты. Тронное место ступенями поднимается к высшей точке, на котором стоит массивное кресло, украшенное изображениями животных, на ступенях сидят визири, советники и, в самом низу - писцы, готовые начертать волю Великого.