Захватчик
Шрифт:
Но реальная боль не перекрывала душевную. Я еще не ушла от командора, а уже тосковала по нему. Что за дьявол? Откуда во мне эта дурь? Своей проклятой меткой и эйфорией Арей Ризарт пробрался не только мне под кожу, но и куда-то намного глубже. В самое нутро. Мне его оттуда нипочем не вытравить. Значит, заберу часть его с собой. Но здесь не останусь.
Я поднесла осколок к лицу, смотрясь при этом в уцелевшую часть зеркала. Я вдруг как-то резко успокоилась. Ничего общего с истерикой мое новое состояние не имело. К этому моменту я уже полностью владела собой. Мной руководил
Надо только решиться. Наверняка будет больно, а я боюсь боли. Трусиха. Никогда не умела ее терпеть, но в этот раз придется.
Стиснула зубы покрепче. Поднесла осколок острой стороной к щеке. Прижала что есть силы. На коже выступила капля крови, потекла по щеке до подбородка и дальше вниз по шее. Щекотно. Со стороны посмотреть, будто плачу кровавыми слезами.
Метка на лопатке обожглась огнем. Точно к спине приложили раскаленные тиски. Это она возмутилась против членовредительства.
— Заткнись, — я говорила с ней как с живым существом, — не то следующей будешь ты.
Это сработало. Метка присмирела и больше не жглась, а я снова вернулась к отражению.
Не уменьшая нажима, провела осколком вниз по щеке, уродуя лицо. Порез вышел глубоким, края раны безобразно разошлись в стороны, мясом наружу. То еще зрелище. Меня затошнило, но я все равно продолжила. Если решилась, нельзя останавливаться. Раз уж кромсать игрушку командора, так до конца.
Я резала не свое лицо, а проклятого Арея Ризарта. По крайней мере, в своих мыслях. Клянусь, мне даже больно не было. Ведь все эти раны предназначались ему.
— Вот тебе! — выплюнула в зеркало и чиркнула осколком по второй щеке. Глубоко, без сожалений. Это ему за то, что разлучил меня с Дашей.
— Получи свою красоту, — еще один порез по соседству. Это за собственнический инстинкт, проклятый захватчик.
Лицо заливала кровь. Скоро ничего не осталось, кроме нее. Но я еще никогда не чувствовала себя так хорошо. Вот она – подлинная я. Не та кукла с идеальным лицом и губами бантиком. Это лишь маска. Внутри я вот такая – уродливая. Искромсанная потерями, порванная на лоскуты всем тем горем, что довелось пережить.
Выпустив настоящую себя наружу, я испытала небывалое облегчение. Больше не надо притворяться, не надо прятаться. Наконец можно просто жить.
38. Он
Покидая комнату Рады, Арей испытывал странное чувство. В груди и на кончиках пальцев как будто пузырилось игристое вино. Он улыбался, едва замечая это. Уголки губ сами по себе поднимались вверх, как он ни пытался их удержать. Что за новое ощущение? Он неплохо изучил эмоции землян. Кажется, они подобное состояние называют счастьем.
Это что-то интересное. Незнакомое, а потому притягательное. Все с Радой для него в новинку. Даже такой пустяк как ее имя. Прежде он не интересовался, как зовут его игрушек. Давал им прозвища и дело с концом. А тут сам не заметил, как начал называть ее по имени.
Вчера выехал в город и случайно увидел в витрине ожерелье, и сразу вспомнил о Раде. Хотя нет, неправда. Он о ней не забывал. Просто подумал, что ей украшение идеально подойдет. Не ошибся. Драгоценности ей к лицу. Безупречная красота Радмилы достойна лучшей оправы.
Арей так увлекся собственными мыслями и чувствами, что едва осознавал окружающее. Он уже добрался до собственной спальни и собирался принять душ, когда что-то как будто дернуло его сзади за рубашку. Он резко остановился, словно на стену налетел. Замер, прислушиваясь к ощущениям. Теуи на груди горело и пульсировало, точно кто-то прижал к коже включенный утюг.
Он повернулся на пятках на сто восемьдесят градусов, открыл дверь, осмотрел коридор. На первый взгляд все в порядке. Поздняя ночь, коридор пуст, свет ламп приглушен. Посторонних на этаже нет, иначе бы ему доложили. Откуда же взялась тревога? Чувство, будто случилось что-то непоправимое?
Рада. Ее имя как толчок в область солнечного сплетения. Пришло само и настойчиво забилось в сознании. Дело в ней. Всегда в ней.
Он настроился на эмоции девушки. Пусть их разделял длинный коридор, он все равно их уловил. Его тут же накрыло лавиной – страх, злость, ненависть. Черная, удушливая смесь. Ни единого просвета. Это плохо, очень плохо. Хуже просто некуда.
Арей сорвался с места как бегун по сигналу свистка. Вылетел в коридор, едва не растянувшись на скользком полу. Удержал равновесие благодаря стене, за которую схватился, и понесся дальше.
Пока бежал, кровь шумела в ушах, а сердце колотилось в ребра. Вовсе не от бега, а от паники. Казалось, добежит и умрет. Прямо там, на пороге ее спальни. От дикого волнения, которое сердце выдержать не в состоянии. Не приспособлено оно к таким перегрузкам. И так последние недели с тех пор, как Рада с ним, работает на износ.
Девушка все перевернула, изменила. Та первая встреча пять лет назад внесла в его жизнь краски. Словно он дурацкая детская раскраска, которую никто не удосужился разрисовать. А потом явилась Рада с набором фломастеров и нанесла цвета. Но лишь затем, чтобы вскоре исчезнуть, унося их с собой.
Нельзя показать каким полным и ярким может быть мир, а после забрать все это. Арей тосковал, сходил с ума от окружающей серости. Искал цвета и не находил. Все было не тем, сплошные подделки. А, когда, наконец, нашел, мир снова заиграл. Можно ли его винить за то, что он не хочет отпускать это ощущение, не хочет снова погружаться во мрак? Уж лучше сдохнуть, чем опять остаться без нее. Радость – это ведь не просто прозвище, это ее суть. Для него уж точно.
Вопреки ожиданиям он добрался до двери и выжил. Схватился за ручку, толкнул от себя, не понимая, почему дверь не поддается. Он вроде не запирал. Потом сообразил: надо на себя. От волнения забыл, в какую сторону открывается.