Закаленные бурей 5
Шрифт:
От такого обращения я разозлился на этих малограмотных вояк, потерявших понятие воинской дисциплины. Подойдя поближе к старшине, я схватил его за грудки и приподнял, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.
– Тамбовский волк тебе товарищ! Ты, ошибка природы, как разговариваешь офицером! Встать смирно и доложить по уставной форме, какого хера вы тут делаете, если до позиций два километра?! Или расстреляю на месте как труса и дезертира.
Я вернул его на землю и стал ждать ответ. Поль сдёрнул с плеча и вскинул ручной пулемёт, а остальные парни – автоматы, направив их на морскую братву. Такой убедительный
– Что у вас за команда?
– Сводная команда с миноносцев «Буйный» и «Резвый» Черноморского флота: гальванёры, мотористы и механики машинного отделения. Приданы отряду бронеавтомобилей «Руссо-балт». Докладывал старшина первой статьи миноносца «Буйный» Коржушенко Игорь Вячеславович.
– С каких пор имя отчество входит в доклад? Судя по тому, как вы себя ведёте, вы не гальванёры, а гальюнисты и, максимум, что вам можно доверить – это драить палубу. Враг топчет нашу землю. Немцы и австрийцы хозяйничают на захваченных территориях, а вы фронт развалили. Победите врага, тогда и устраивайте революцию. Царь и помещики не способны сделать что-то хорошее для народа, но это наши капиталисты. А бросая фронт, вы хотите, чтобы вас ещё и европейские буржуины запрягли! Те нашего брата вообще за людей считать не будут – мы для них папуасы из очередной колонии. Встали в строй, товарищи матросы. Где ваша часть?
– Нет её, разбили в атаке.
– Дебилы!
– А мы тут причём, что часть разбили?
– Не вы, а те, кто бросил консервные банки на немецкие пушки. Встали в строй и шагом марш за моими людьми.
Сзади за Игорьком топал и бухтел здоровый матрос первой статьи, которого называли Лексей, а фамилия его была Андраченко.
– Говорил тебе, Игорёша, чтобы ты меньше выделывался. Видел же, что офицер! У него на морде написан, как его, слово больно мудрёное…
– Антилект, шо ли?
– Во-во, антилект написан!
– Да, гад, чуть не расстрелял. Я уж, брат Леха, с жизнью попрощался, когда его держиморды на меня свои ружья навели.
Идущий в конце колонны Клык обернулся и буркнул: «Хватит бухтеть, водоплавающие, пока рыло не начистил. Интеллектуалы нашлись».
Моряки замолчали и потопали вслед уходящей к линии фронта колонны жандармов. Так у нас появилась отдельная команда механиков.
Незаметно пролетел месяц, наступили февральские метели – собачье время. Мы квартировались в селе под Луцком. Село было не бедное, но годы войны и постоянные реквизиции продовольствия австрийцами, захватившими эту территорию в 1915 году, сильно подкосили благосостояние жителей. Мужиков в селе не было, жили совсем юнцы и старики. Конечно, у нас в отрядном хозяйстве подрабатывали местные жительницы, стирая и латая солдатское белье, но заработанных на этом грошей для жизни было мало. Ко мне обратилась женщина по имени Юлия, до войны приехавшая из Киева к родителям мужа, да так и застрявшая здесь. У неё была трёхлетняя девочка и сын лет четырнадцати. Муж был рекрутирован в армию и пропал без вести.
– Пан командир, голодно, детей не выхожу. Можно, я у вас постоянно работать буду?
Я сказал женщине явиться в нашу часть завтра с утра, чтобы устроиться на кухню. Она пришла только
Тут в разговор встрял Глобус.
– Тащ командир, а чего она сделала? Слово какое-то непонятное на «З» начинается?
– Опоздала, Глобус, просто опоздала…
– Ох, ёрш твою медь, сильно звучит. Главное, чтобы в культурном обществе его правильно выговорить. А чего ещё сказала?
– Родич с плена пришёл, счетовод хороший, но болен. Даёт зажигалку, чтобы мы таблетку дали.
– Чого смієтеся, всякий може запізнюватися, коли багато справ робити треба. Прийміть родича на роботу, якщо він вам здасться до вподоби, пан Глобус.
Услышав новую Юлину реплику, Глобус немного опешил, почесал голову и переспросил: «Чего она там про меня сказала?»
Тут в разговор, сдерживая смех, встрял Коржушенко.
– Спрашивает, мол, пан Глобус полный довподобод или с ним можно работать?
– Коржик, счас как дам по кумполу, договоришься у меня!
Тут уже вступился я.
– Коржик, отставить издеваться над товарищем! Чеслав переведи.
– Юля попросила принять родича на работу, если он окажется угодным пану Глобусу.
– Видишь, Серёга, девушка все нормально сказала, это некоторые несознательные матросы развлекаются. Так, Юля, ты тоже не волнуйся. От того, что запизнилася, ничего страшного не произошло. Сделала свои дела и хорошо. А сейчас Глобус покажет твоё рабочее место. Серёга, введи нашу новую повариху в курс дела.
– Сделаем, шеф, пошли, барышня.
– Кэн, осмотрите её родича, только серебряную зажигалку верните.
– Алексей, за кого ты нас принимаешь, что мы сами себе зажигалок не добудем?
Так Юлия начала кашеварить в нашем отряде, её трёхлетняя дочка Карина, естественно, стала постоянной составляющей кухни, а её родственник Михайло помогал поварскому отделению Глобуса и Кощея, занявшись учётом припасов и снабжением. Сын Даня был записан в штатные разведчики, поэтому с ним были проведены ускоренные курсы молодого бойца по вопросам маскировки и ведения наблюдения.
Юля была женщина симпатичная – невысокая, стройная и фигуристая, довольно весёлая и очень вкусно готовила. С бойцами не робела, общаясь весело, но держа дистанцию. Так что ребята любили с ней поболтать: кто-то просто трепался, а кто-то пытался ухаживать с серьёзными намерениями.
Наш бравый гальванёр Игорёк Коржушенко, в простонародье Коржик, тоже отметился в нелёгком деле ухаживания. Учитывая его габариты, а был он на полголовы ниже дамы, так что Коржика даже в ухарской бескозырке за Юлей не было видно от слова «совсем». Да и со стороны он казался не ухажёром, а младшим сыном, соревнуясь в росте с некрупным Даней. Учитывая такие выверты природы, касаемые его богатырской стати, ухаживания Коржика стали поводом для шуток всей нашей честной компании. Корж вначале воспринял с обидой реакцию Юли, а затем сам стал смеяться над ситуацией.