Закаленные страстью
Шрифт:
Каждый ее стон был его победой. Каждый раз, когда она сжимала его пряди, беззвучно кричала и подавалась навстречу. Гаррет раздвинул ее ноги шире, закинув одну себе на плечо. Он ласкал Перри все глубже и жестче, чувствуя, как напряжение в ее теле нарастает.
— Боже. О боже, — стонала она, двигаясь в такт с его ртом, а потом задрожала. Вот. Еще совсем немного. Перри ахнула, резко дернулась и обеими руками вцепилась в его плечи. — Гаррет. Пожалуйста.
Еще один спазм. Гаррет погрузил язык глубже, а потом втянул в рот клитор. Перри закусила костяшки пальцев,
— Нет, — прошептала Перри. — Хватит. Достаточно.
Он вновь придвинулся и предупредил:
— Никогда не будет достаточно.
Ее нога сползла с его плеча, и Гаррет поймал ее локтем. Глаза любовников встретились. Затем Гаррет резко встал и закинул бедро Перри себе на талию.
Перри дрожала, но забыла про слабость и с нарастающей уверенностью принялась срывать с Гаррета одежду. Ее жар передался и ему. Ничего между ними не кончено. И даже близко не достаточно. Гаррету хотелось оставить след в душе Перри так, чтобы она больше никогда не смогла от него уйти.
— Ты принадлежишь мне, — прошептал он, чувствуя, как нежные нетерпеливые руки сражаются с пуговицами на его штанах. — Я тебя не отдам, Перри. Ни сейчас. Ни потом.
Наконец она высвободила член и сжала его в ладони. Гаррет подхватил Перри, закинул и вторую ее ногу себе на талию и глубоко погрузился в горячее лоно.
Блаженство. Стало так хорошо, что он едва не кончил. Тугое лоно сжимало член шелковым кулаком. Перри со стоном закусила губу. Гаррет перенес ее вес на одну руку, а второй уперся в стену, удерживая их обоих на месте.
В его движениях не было нежности, лишь чистое заявление прав. Она принадлежала ему, и он хотел выгравировать эту простую истину в памяти Перри, чтобы она больше и думать не смогла о другом мужчине. Любовники жадно ласкали тела друг друга; Перри затуманенным взглядом посмотрела на Гаррета и снова застонала, когда он задвигался. Сладкие всхлипы сводили его с ума. Перри впилась острыми зубами в чувствительное место, где шея переходила в плечо.
Гаррет понял, чего она хочет.
— Давай, — выдохнул он, достал нож из-за пояса и вложил ей в руки.
— Не могу, — низко простонала Перри.
Он обхватил ее пальцы своими и поднес клинок к собственной шее. Укол острого кончика — и потекла кровь. Перри уставилась на нее с таким неприкрытым желанием, что Гаррет едва не кончил.
— Ну же, — прошептал он, предлагая ей шею. — Ты этого хочешь. Я этого хочу. Давай.
Она робко повиновалась, и Гаррет не сдержал дрожь удовольствия. Перри с шумом втянула воздух, а потом основательно присосалась к ранке. От острого ощущения у Гаррета сжались яички. Перри все смелее пила его кровь, осторожность уступила под напором голода. Гаррет прижал ее к стене и снова погрузил член в лоно. Как же хорошо. Сейчас Перри всецело им владела, могла попросить о чем угодно. Прикосновения ее губ пьянили, отдавались импульсами по всему телу. Гаррет заработал бедрами, отчаянно мечтая слиться с ней, чтобы двое стали единым целым.
Перри
Перри снова выглядела самой собой. И даже больше. Она была мокрой, чувственной и такой чертовски красивой, что сердце сжималось.
«Ты. Это всегда была ты».
Мысль вознесла его на пик наслаждения. Живот сжался, пах опалило огнем. Гаррет застонал и уткнулся лицом ей в шею. Еще рано, Перри по-прежнему не до конца сдалась. Стоит ее выпустить, и упрямица вновь начнет изобретать предлоги для расставания.
— Перри. — Он просунул руку меж их тел и нашел большим пальцем средоточие ее удовольствия.
Она ахнула и уставилась на Гаррета большими серыми глазами. Лоно сжалось, губы сложились в изумленное «о», Перри запрокинула голову и содрогнулась.
Мир исчез, остался лишь жар, влага и секс. Каждый новый толчок был чуть грубее, настойчивее. Дождь барабанил по лицу Гаррета. Наконец Рид вжал любимую в стену и с резким выдохом кончил.
Изливаясь, он двигался все медленнее и внезапно ощутил грубую поверхность кирпича, ледяные капли дождя, увидел, как молния осветила небо. Гаррет тяжело дышал.
Перри провела дрожащими пальцами по его губам; она так вглядывалась ему в лицо, будто до конца не понимала, что сейчас произошло. Строгие, серьезные глаза. Гаррету хотелось поцелуем стереть морщинку, что залегла меж ее бровей, заставить забыть все сомнения и тревоги.
Он взял ее руку, коснулся губами пальцев и хрипло произнес:
— Никаких сожалений, любовь моя. Теперь ты принадлежишь мне.
Глава 22
Бежали минуты. Гаррет все еще прижимал Перри к стене. Успокаивая дыхание, он возвращался с вершины экстаза; их тела по прежнему были соединены.
— Это ничего не меняет, — прошептала Перри, уткнувшись ему в шею.
Сердце Гаррета дрогнуло. Он стиснул Перри сильнее.
— Скажи, что ты меня не любишь, — потребовал он, отодвинулся и застегнул бриджи.
Глаза Перри расширились. Капли дождя стекали по ее лицу, отчего радужки казались голубыми.
Гаррет наблюдал, как Перри оправляется, а лицо ее снова становится бесстрастным — она плавно возводила защитные укрепления, одновременно водворяя юбки на место.
— Я не люблю тебя, — солгала Перри.
— Скажи, что никогда не любила.
— Никогда не любила… и никогда не полюблю.
Какая безразличная маска. Словно ничто не способно ее потревожить. Гаррет хотел пробраться ей в душу, заставить Перри бороться вместе с ним.
— Мы поклялись больше не лгать. — Большим пальцем Гаррет погладил ее опухшие от поцелуев губы. — Вот моя правда: я тебя люблю. И не отпущу тебя, не стану обещать, будто уйду, и не оставлю сражаться в одиночку. — Палец передвинулся на щеку и растер влагу. — Я не твой отец. Ты ведь думаешь, что он так поступил.