Закат Америки. Впереди Средневековье

Якобс Джейн

Сама Великая депрессия говорит по обе стороны границы! В качестве предельного выражения смысла жизни лозунг «работа для всех» звучит, разумеется, менее свирепо и менее лживо, чем большинство культурных идеалов. Однако, как любил говорить мой отец, «закопать в землю можно все что угодно».

Все ещё неясно, может ли война с терроризмом занять место «работы для всех» в качестве стержня американского образа жизни. То, как легко были отброшены право на скорое рассмотрение обвинения в суде, гарантия от задержания без судебного постановления, защита от вторжения в личную жизнь, а в случае пленения боевиков Женевская конвенция обращения с военнопленными — все это указывает на то, что чрезвычайность мер против предполагаемых террористов уже перевесила все прочие ценности, не исключая экономической целесообразности. Как указывает

Маргарет Атвуд ²², уступка гражданских прав «содержит в себе готовый рецепт хищений и обмана в бизнесе». Пожалуй, следует дождаться того, как отстроятся схемы контроля над ближневосточной нефтью, переустроятся Афганистан и Ирак, чтобы удостовериться, действительно ли смысл американской жизни переключился с обеспечения рабочих мест и получения прибыли на нечто иное.

Справедливо утверждается, что прошлое продолжает жить в настоящем. Это верно и для происхождения гонки за дипломами. Отчасти её породило чувство униженности и тревоги, когда Советский Союз и его спутник обошли Америку в космосе, отчасти — все ещё памятный ужас депрессии. Гонка за дипломами родилась в конце 1950-х, поначалу в Калифорнии. Тогда администрации университетов догадались, что на современной стадии экономического развития в завоевании космоса или в других сферах все зависит от фонда знаний населения — от ресурса, который потом стали называть человеческим капиталом. Из этого следовало, что и самый ценный продукт развития — новые рабочие места — также зависит от знаний. Администраторы отнюдь не ошибались и были вполне последовательны, когда пришли к заключению, что чем больше их учреждения смогут выработать этого ценного ресурса, удостоверив его наличие, тем лучше для всех.

Поначалу между этой целью и качеством образования, которое, как ожидали администраторы, могут предоставить их учреждения, не было противоречия. Конфликт обозначился в 1960-е годы. Отчасти это произошло вследствие стремления университетов решить все задачи одновременно. Тогда они взаимодействовали с сообществами, которые их поддерживали. Под симпатичным лозунгом многообразия форм деятельности университеты старались ухватиться за любую хорошую штуку, которая оказывалась в поле их изобильного интеллекта. Не ставя выдачу диплома выше образования, они стремительно расширяли концепцию образования, включая в неё всякое умение, казавшееся важным, — от математического анализа издержек и выгод до маркетинга. Администраторы не представляли себе, до какой степени разросшиеся амбиции вместе с обещанием обогатить общество множеством дипломированных специалистов изменят сами университеты ²³.

Как всегда в культуре, все, что случается, связывается с множеством вещей. В данном случае расширение образовательного спектра оказалось связано с вполне конструктивной правительственной программой обустройства ветеранов войны.

После Второй мировой войны, а затем после корейской войны правительство обеспечило и всячески поддерживало стремление ветеранов, которые были склонны к этому и имели необходимую подготовку, поступить в колледж или университет. Десятки тысяч бывших рядовых, многие из которых вышли из семей, в которых никто и никогда не имел возможности получить высшее образование, воспользовались этим шансом. В целом было отмечено, что эти ветераны более серьёзно занимались учёбой, чем вчерашние выпускники школы. За их счёт приём в вузы значительно вырос. Когда поток демобилизованных рядовых высох, университетскому сообществу стало не хватать жажды знаний, характерной для них. Ему не хватало и правительственных кредитов на обучение ветеранов. Гонка за дипломами проявилась как растущий вид производства в 1960-е годы.

Как раз тогда, когда сами университеты столкнулись с серьёзными проблемами.

Чем больше гонка за дипломами проявляла себя как растущее производство, тем более она довлела над обучением как с точки зрения преподавателей, так и с точки зрения студентов. Преподаватели начали приходить в отчаяние из-за студенческих групп, в которых желание учиться проявлялось меньше, чем стремление выполнить необходимый минимум работы, чтобы окончить учёбу. Всерьёз заинтересованные учёбой студенты не могли не испытывать отчаяния от того, что в учебном заведении на них стали смотреть как на сырой материал производства, не видя в них человеческие существа с мучающими их вопросами, недоумениями

и, наконец, сомнениями по поводу того, зачем они вкладывают время и деньги в эту прелюдию к трудовой жизни.

Студенты, жаждущие знаний или хотя бы способные их жаждать, существуют. Преподаватели, которые страстно любят свой предмет и готовы с охотой передавать свои знания, углубляя их при этом, тоже существуют. Однако под давлением множества нужд число учебных заведений, культивирующих почтение к этим потребностям и желающих удовлетворить в первую очередь их, последовательно сокращается. По крайней мере часть британских преподавателей выражает беспокойство по поводу того же тренда. Но в целом у меня есть ощущение, что родители или деды и бабушки нынешних студентов в большинстве не осознают, насколько все изменилось с их студенческих лет. Не осознают этого и студенты, поскольку они не сталкивались с чем-то иным. Только те педагоги, кто испытал горечь потери, осознают, что было утрачено ²⁴.

Культура, способная на корректирующие и стабилизирующие изменения, прежде всего зависит от образованных людей. В особенности — от глубины их понимания и способности к критическому суждению. Большая часть Северной Америки уже существенно отстаёт в производстве и распределении обновляемых видов энергии. А в каком застое пребывают производство автомобилей и строительство дорог, столь лелеемые в этой культуре! Из десятилетия в десятилетие совершенствование продукции и дизайна автомобиля приходит извне — из Японии или Германии. Нет изменений в поиске средств борьбы с издержками расползания пригородов и с распадом соседских сообществ. Несмотря на множество речей и печатных текстов, не видно новых решений для проблемы транспорта в городах, о чем следующая глава. Эти проблемы также связаны с гонкой за дипломами за счёт образования.

Глава четвёртая.

Преданная наука

В Северной Америке наукой восхищаются до поклонения. Это и понятно. Наука и её порождение — техника продлили и облегчили жизнь человека. Наука обогатила наше представление о собственной планете, выявив её геологическую историю и описав формы жизни на ней. Она предупредила об уязвимости жизни и указала, каким образом можно её защитить, прояснив взаимозависимость всех её элементов.

Впрочем, все те, кому по религиозным, этническим, политическим и даже эстетическим соображениям не нравятся открытия науки, ей не доверяют. Иные вполне разумные люди жалуются на то, что наука вытравила из окружающего мира все очарование. И отчасти они правы. Чудеса, магия и прочие восхитительные невероятности встречаются теперь разве что в кино. Но в ярком свете, излучаемом высокой наукой и лучшими учёными, восхитительным становится все. И чем больше становится известно о реальном мире — тем в большей степени. Для науки и капля воды из пруда, и кусок древесной коры полны интереса, лишены банальности. Все вызывает восхищение и восторг.

Наука не приносит с собой счастье, но и не отрицает его. То же можно сказать о социальных утопиях: наука их не создаёт, но и отсутствие научных знаний породить их не может. Наука произвела на свет опасное и жестокое знание, которым пользуются войны и диктатуры. Но сравнимых результатов достигают и общества, в которых столь мало учёных, что они или обходятся импортным оружием, или удовлетворяются топорами, дубинами и кинжалами. Научное знание о наших ошибках — скажем, о том, что истребление лесов вызывает оползни и опустынивание, или о том, что чрезмерный лов рыбы сокращает ресурсы, — совсем не гарантирует, что мы в состоянии избежать таких ошибок или исправить их. Проблемы возникают из-за нашей неспособности использовать научные открытия.

Несмотря на все недостатки науки, если видеть в ней источник совершенствования, она сохраняет свойства творящей силы в нашей культуре. Она способствует богатству и благосостоянию людей. И ареал её включает теперь наряду с Севером Южную и Восточную Азию.

В чем тут ценность? Не в вещах, а в состоянии умов: наука ставит своей целью выяснение истинной природы действительного. Однако сама по себе эта цель ещё не отделяет науку от шпионажа, гадания, мышления по аналогии, которые тоже стремятся к истине, хотя и менее успешным образом. Научный поиск истины вооружён бесчисленным множеством инструментов, от сверхчувствительных весов до астрономических обсерваторий.