Закат блистательного Петербурга. Быт и нравы Северной столицы Серебряного века
Шрифт:
«Вертеп азарта» в русской Бастилии
Петербург в начале ХХ века называли одним из самых «азартных» городов. На одном Невском проспекте в начале века существовало полтора десятка подпольных «игорных притонов».
«Азарт по-прежнему процветает в Петербурге, – писала одна из столичных газет. – Самоубийства, растраты, гибель талантливых людей, разорение от увлечения игрой по-прежнему питают газетную хронику. Не действуют на игроков грозные примеры, бессильны полицейские меры, не обращают они никакого внимания на нравственное осуждение азарта, как это было у присяжных поверенных».
Подпольные азартные клубы преследовались полицией, и даже петербургский
«Бацилла» азартных игр проникала даже в самые строгие заведения Петербурга. В игорном мире долгое время носились слухи о таинственном клубе в Петропавловской крепости. Поговаривали, что там сутки напролет идет азартная игра, в которой принимают участие не только господа, но и дамы.
«Игорный притон в Петропавловской крепости! – возмущался обозреватель „Петербургской газеты“. – Надо же до этого додуматься! Кому придет в голову, что офицер откроет игорный притон у себя в квартире».
Действительно, за толстыми стенами «русской Бастилии», ворота которой так тщательно охранялись часовыми, обосновался «клуб-притон». Дело в том, что в крепости, представлявшей настоящий «город в городе», совершенно изолированный от всего остального Петербурга, находилось несколько домов, отведенных под квартиры служивших тут офицеров. Одним из жильцов этого городка являлся некий полковник В-ий, известный среди столичных профессиональных игроков как мастер карточной игры и руководитель нескольких клубов, закрытых по распоряжению городских властей.
Свою квартиру в крепости полковник-игрок предоставил под тайный азартный клуб. Нахождение его в Петропавловской крепости давало игрокам все гарантии безопасности. Число завсегдатаев клуба составляло около полусотни. Игра у полковника начиналась в десять часов утра и продолжалась до времени закрытия крепостных ворот. А если затягивалась, то гости оставались ночевать у радушного «хозяина-хлебосола».
Постепенно слухи о безобразии, творившемся за стенами Петропавловки, стали усиливаться. Крепостное начальство изо всех сил оберегало «военную тайну» и хранило полное молчание.
Тайну притона выдала одна из проигравшихся в нем дам, которая после крупного проигрыша не выдержала и помчалась жаловаться. Ближайшим вершителем справедливости оказалось крепостное управление.
– В крепости игорный притон! – сообщила она с порога. – Меня обыграли дочиста!
– Это слишком серьезно, что вы говорите, – ответил дежурный и послал за начальством. Свои обвинения проигравшаяся дама повторила коменданту крепости барону Сталь фон Гольштейну…
Ходили слухи, что притон в крепости еще долго бы оставался нераскрытым, если бы не жадность его хозяина-полковника. Он отказал даме в возврате проигранных денег, необходимых ей для уплаты по векселю. Та пригрозила, что нажалуется, но полковник решил, что все это пустая дамская болтовня. И просчитался!
«Заявление этой дамы подтвердилось, – сообщили репортеру «Петербургской газеты» в крепостном управлении. – Квартира В-го была осмотрена, и хотя он и несколько бывших в его квартире лиц заявили, что играли в преферанс, по всем признакам, шла азартная игра. В гостиной большой казенной квартиры оказались столы для игры в макао, а многие игроки попрятались кто куда. Теперь все кончено! Крепостной
Налог на холостяков
В начале прошлого века в Петербурге наблюдалось «сильное преобладание мужского пола над женским». Связывалось это с тем, что стремительно развивавшаяся тогдашняя столица России постоянно нуждалась в рабочей силе. Любопытный факт: в структуре петербургского населения по состоянию на 1900 год почти половину всех мужчин (от 16 лет) составляли холостяки, а незамужние женщины – чуть больше 40 процентов всего женского населения Петербурга старше 16 лет. Складывавшаяся демографическая ситуация серьезно беспокоила городские власти. Раздавались даже предложения о введении специального «налога на холостяков».
«Я – старый холостяк, – заявлял депутат Государственной думы Каменский, – и с удовольствием платил бы налог в пользу многосемейных, сознавая, что избавлен от множества обязанностей, лежащих на отцах семейств».
Сторонники налога на холостяков ставили в пример некоторые европейские страны, где также были обеспокоены демографической проблемой. Во Франции шли разговоры о введении налога на холостяков с целью заставить их жениться и тем самым способствовать увеличению рождаемости. В Швейцарии введение подобного налога объясняли желанием облегчить налоговое бремя для многосемейных. «У нас, по поводу предполагаемого подоходного налога, считают необходимым установить для холостяков повышенное обложение по сравнению с женатыми», – отмечал обозреватель одной из петербургских газет.
Однако многие из тех, кто в силу своих государственных забот решал демографическую проблему, не пришли в восторг от идеи ввести налог на холостяков. «Нельзя всех холостяков обкладывать одной данью, да и было бы весьма несправедливо, если бы вы заставили холостого мужика платить в пользу многосемейного чиновника», – категорически высказывался член Государственного совета Кобылинский.
А по мнению заведующего статистическим отделением столичной Городской управы приват-доцента Степанова, ошибались те, кто думал увеличением числа браков усилить деторождение. «Петербургская статистика показывает, что прежде всего надо позаботиться о борьбе с детской смертностью, – считал он. – В Петербурге умирает пятьдесят процентов младенцев. Вот о чем надо подумать».
Другой причиной демографического кризиса называли увеличивающуюся день ото дня «расшатанность семейных нравов». По словам известного в Петербурге адвоката Адамова, почти каждый день к нему приходили лица обоего пола, которые жаловались на то, что решили разойтись вследствие неудачной семейной жизни.
«Никогда, кажется, семейные узы не были так слабы, а брачные узы так легко порывались, как в настоящее время, – говорил Адамов. – Наше время, очевидно, отмечено брожением не только в других областях жизни, но и в сфере семейной. Грустно, что во всей этой безурядице приходится страдать ни в чем не повинным детям, о которых менее всего думают супруги, так легко расходящиеся друг с другом».
«Пора положить конец владычеству моды!»
Очаровательные петербурженки во все времена стремились следовать капризам переменчивой моды. Модные веяния, как и сегодня, приходили в Петербург из Европы, причем едва ли не каждый сезон приносил что-то новое. Немалая часть петербуржцев возмущалась современными нравами. К примеру, немало раздражало добропорядочную публику появление на улицах забывших обо всех правилах светского тона дам в «шароварах». Это вызвало настоящую бурю общественного негодования почти во всех европейских столицах, где в начале ХХ века модницы захотели ввести новую моду в виде изящных шаровар.