Закат на Босфоре
Шрифт:
– То есть вы подозреваете сговор, – с грустью произнес начальник полиции. – Тогда это несомненно политика. Но со стороны участников убийства разумно ли было привлекать пьяного человека? Лихачев, когда устроил публичный скандал, был здорово пьян…
– Только со слов Чернова! Капитан ведь мог и разыграть пьяного.
– Нет, он был пьян не только со слов… эсаула. То же самое говорят официанты, а уж их-то не обманешь, у них взгляд наметан! Так что еще раз говорю: Лихачева следует допросить как можно быстрее, чтобы узнать, кто внушил ему мысль устроить скандал с полковником Шмидтом. Значит, опять какой-нибудь заговор, поэтому
Последние слова Мустафа-эфенди произнес с особенным удовольствием: он не без основания гордился репутацией большого знатока русских традиций.
Однако ни в этот, ни на следующий день капитана Лихачева не нашли. Никто не мог дать полиции определенных сведений о местонахождении капитана. Поначалу это никого не удивило, потому что русские офицеры в Константинополе, те, кто по каким-либо причинам не попал в Галлиполи, где располагались остатки Русской армии Врангеля, жили как бродяги. Они толклись в приемных у начальства, выпрашивая жалкие крохи жалованья либо иного какого вспомоществования, пропивали эти гроши в бесчисленных кабачках на Галате, хозяевами которых были уже не только местные греки, но и бывшие соотечественники – те, кто оказался удачливее других и сумел вывезти из России кое-какие ценности. Офицеры же, в основном нищие, голодные и оборванные, слонялись в районе площади Таксим, где один раз в день разрешалось поесть в бесплатной столовой для беженцев, а также процветали бесчисленные лотереи и разные прочие жульнические мероприятия.
Мустафа-эфенди очень рассердился, и по этому поводу его помощник Джафар вызвал всех подчиненных в отдельную комнату и имел там с ними негромкую беседу. Подчиненные вышли после этой беседы тихие и задумчивые, после чего бросились выполнять свои обязанности с удвоенным рвением. В результате через два дня капитана Лихачева нашли, но допросить его не представлялось возможным, потому что завязанный в мешок труп капитана всплыл в районе порта и был замечен на рассвете матросом с итальянского парохода «Святая Тереса».
Полицейский врач дал заключение, что капитан был убит выстрелом из револьвера, произведенным в упор, и труп пробыл в воде не менее трех суток. Про всему выходило, что несчастного капитана убили и утопили чуть ли не в ту же ночь, когда был убит полковник Шмидт.
Вызвали есаула Чернова, но тот, даже под страхом близкого знакомства с обезьяноподобным Абдуллой, не мог назвать имен трех офицеров, избивших его на улице Османли. Начальник полиции Мустафа-эфенди засел в своем кабинете и надолго задумался.
Глава десятая
Корчма. Ступени. Нависает свод.
Слоистый дым. Колючих взоров наглость.
Письмо, печать… И на печати – под
Лобастым черепом – две кости накрест.
Безжалостность окраин. Главаря
Рычащий шепот… Дотлевает запад.
Показывает ночь у фонаря
Двоих бродяг в широкополых шляпах.
Ордынцев пришел в себя в комнате без окон, освещенной настольной лампой под поворотным металлическим абажуром. Лампа, как явствует из ее названия, стояла на столе. За столом сидел плотный господин без пиджака в белой рубашке с закатанными
– Ага, вы очнулись, – констатировал господин за столом, – тогда начнем. Может быть, вы сэкономите время и сразу расскажете, на кого вы работаете и каков ваш интерес в этом городе?
Борис попробовал заговорить, но во рту него пересохло, должно быть, от той пахучей жидкости, которой угостил его коварный турок, и единственным ответом плотному господину послужил нечленораздельный хрип.
– А-а! Это бывает от хлороформа, – кивнул господин, поднялся из-за стола, налил в граненый стакан воды и поднес Ордынцеву. Борис благодарно кивнул, отпил четверть стакана. Голос прорезался, и он спросил:
– Может быть, вы развяжете меня? Руки затекли.
– Может быть, и развяжу. Это зависит от вашей разговорчивости. Еще раз спрашиваю: на кого вы работаете?
Борис пожал плечами. Со связанными руками это было неудобно и, вероятно, выглядело комично.
– Я ни на кого не работаю, – ответил он, – у меня есть собственные средства, мне не к чему устраиваться на службу.
– Не валяйте дурака, – плотный господин поморщился, – вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. На какую разведку вы работаете? На англичан? На французов? На итальянцев?
«Интересно, как они догадались? – в смятении думал Борис. – Что я сделал неправильно?»
Он решил тянуть время и притворяться полным идиотом: «Авось станет ясно, что известно обо мне этому плотному типу и почему он отдал распоряжение своим подручным схватить меня прямо на улице».
Борис уставился на своего визави в очень натуральном изумлении.
– Как? Вы считаете, что я – шпион? Что я работаю на какую-то разведку? Да с чего вы это взяли? Я достаточно обеспечен…
– Опять вы завели свою старую песню! – поморщился плотный господин. – Сейчас вы станете рассказывать мне, что получили наследство от покойного господина Гаджиева, которому доводитесь родственником…
– Не родственником, – поправил Борис, – моя тетушка была за ним замужем. А в остальном все именно так.
«Угу, – думал Борис, – уже ближе к делу. Несомненно, мой провал связан с Гаджиевым. Говорил же я Горецкому, что никто не поверит в это сомнительное родство!»
– Может быть, я и поверил бы в фантастическую историю про вашу тетушку, если бы не маленькая деталь.
Борис поднял глаза, с волнением ожидая продолжения.
Его собеседник усмехнулся и снова заговорил.
– Вам интересно узнать, на чем вы, как говорят шпионы, провалились? На манускрипте!
– Что?! – переспросил Борис. – Но ведь этот манускрипт действительно принадлежал Гаджиеву!
– Принадлежал, – кивнул плотный господин, – но незадолго до революции книга из коллекции нефтяного короля пропала. Видимо, ее украл кто-то из служащих вашего «дядюшки». Несколько позже манускрипт всплыл на одном закрытом аукционе… и опять исчез. А теперь вы заявляете, что вам передал его управляющий покойного Гаджиева! Это ошибка, господин Ордынцев, и большая ошибка! Помимо того, что лопнула ваша «легенда», появление такой редкой и дорогой книги в ваших руках говорит о том, что за спиной у вас стоит сильная разведка и о том, что вашей миссии придают большое значение. Итак, я снова спрашиваю вас: на кого вы работаете?