Закат Птолемеев
Шрифт:
23 июня 47 года, через неполных три месяца после окончания Александрийской войны, Клеопатра родила сына. Как и следовало ожидать, мальчика назвали Птолемеем. Он должен был стать пятнадцатым представителем династии. Было у ребёнка и второе имя — Цезарь, а позднее по распоряжению матери он приобрёл два благородных титула: Филопатор и Филометор [73] . Александрийцы же называли его насмешливо и просто: Цезарион (Цезаренок).
Три года спустя, уже после смерти диктатора, его близкий друг, Марк Антоний, официально заявил в сенате, что Цезарь признал ребёнка Клеопатры своим. Правда, по прошествии немногим более десяти лет в Риме появился документ, в котором решительно опровергалось отцовство Цезаря. Но это было уже в тот период, когда официальная пропаганда всячески старалась изобразить Клеопатру врагом Рима и по соображениям большой
73
Филометор — доcл, «любящий мать».
Даты и факты говорят о том, что ни грохот войны, ни дворцовые интриги не помешали любви Цезаря и Клеопатры. Это чувство возникло в тот момент, когда перед изумлённым диктатором из мешка с постелью выскользнула юная девушка, и не угасло, когда в конце марта 47 года на улицах Александрии смолк звон оружия.
Цезарь, «покончив со всеми делами и устроив их указанным образом… отправился сам сухим путём в Сирию» [74] .
74
Александрийская война, 33,- в кн.: «Записки Юлия Цезаря», стр.378.
Так заканчивается рассказ о войне в Александрии. Перед этим автор «Александрийской войны» сообщил о том, что Цезарь передал царскую власть Клеопатре и её младшему брату. Таким образом, у читателя создаётся чёткое представление о событиях. Цезарь победил, дал Египту правительство, гарантирующее лояльность по отношению к Риму, и после этого сразу покинул страну. Затем говорится о положении в других странах. Повсюду: в Малой Азии, Иллирии, Испании, Африке и в самой Италии — дела принимали неблагоприятный для Цезаря оборот. Особенно опасная ситуация создалась в Малой Азии. Сын Митридата Великого, Фарнак, задумал вернуть давние владения своего отца. Казалось бы, получив столь тревожные известия, диктатор должен был немедленно покинуть Египет, где он и так провёл без крайней необходимости много драгоценных месяцев, и поспешить в Малую Азию. Как же поступил Цезарь? Уехал ли он из страны, где пережил необыкновенные дни, заполненные войной и любовью? Может быть, автор «Александрийской войны» из уважения к полководцу обошёл молчанием какой-то эпизод его жизни?
Весной 47 года Цицерон находился в итальянском порту Брундизий. Как и все в Риме, он с нетерпением ждал вестей с Востока. Великий оратор уже отчасти примирился с Цезарем и даже считал, что при сложившихся обстоятельствах его возвращение в Италию весьма желательно. Но вести из Египта были скудны и приходили с большим опозданием. Последнее полученное в Италии письмо от Цезаря было датировано декабрём 48 года. В конце апреля или в начале мая 47 года в Риме стало известно, что бои в Александрии прекратились. А Цезарь всё не возвращался. В письме к своему другу Аттику Цицерон язвительно заметил: «Ведь он, по-видимому, удерживает Александрию так, что ему даже совестно писать о том…» [75] . Эта фраза звучала нарочито двусмысленно. И лишь 5 июля Цицерон пишет: «Есть слух, что он выехал из Александрии, — ненадёжный, возникший на основании письма Сульпиция. Впоследствии его подтвердили все посланцы» [76] .
75
Цицерон, Письмо к Титу Помпонию Аттику, в Рим (Att., XI, 15, 1), — в кн.: Марк Туллий Цицерон, Письма, т. II, М.—Л., 1950, стр.351.
76
Там же, стр. 359 (Att., XI, 25, 2).
Поскольку письма из Египта в Рим шли около месяца, можно предположить, что Цезарь выехал из Александрии в начале июня. Так в действительности и было. В одной хронике есть указание о том, что Цезарь прибыл в Антиохию 28 июня. Значит, между окончанием войны и отъездом
Ответы на эти вопросы мы находим в других источниках, которые сообщают, что Цезарь и Клеопатра совершили двухмесячное путешествие на корабле в верховья Нила. Диктатора и царицу сопровождал флот, состоявший из четырёхсот кораблей и лодок. Они доплыли до самых отдалённых южных областей. Их главной целью был осмотр великих памятников египетской старины. Цезарь и Клеопатра плыли на одном корабле.
Мы можем с большой точностью проследить по карте основные этапы этой прекрасной прогулки, любовной и познавательной в одно и то же время.
Немало памятников египетской архитектуры и скульптуры сохранилось до наших дней почти в том же виде, в каком они были при Цезаре и Клеопатре. Многое было разрушено на протяжении двадцати веков, но сохранившиеся следы и подробные описания позволяют восстановить утраченное.
Ни время, ни человеческие усилия не смогли нанести сколько-нибудь заметного ущерба гигантским пирамидам. Они стоят по сей день, такие же недосягаемые и величественные, как тогда, когда у их подножия стояли диктатор и царица. Но чтобы осмотреть пирамиды, нужно было остановиться в Мемфисе. Здесь высоких гостей непременно должен был приветствовать верховный жрец Пшерени-Птах, который около тридцати лет назад, ещё мальчиком, короновал отца Клеопатры — Птолемея Авлета. Нынешний год был для него таким же счастливым и удачным, как и тот, тридцать лет назад. Во-первых, его город удостоили посещением египетская царица и римский диктатор. А во-вторых, верховному жрецу явился во сне сын божий, Имхотеп, пообещавший ему долгожданного сына, если в его храме будут выполнены художественные работы. Этому Пшерени-Птах радовался больше всего. Жена верховного жреца как раз ждала ребёнка.
У бога, оказавшего такую милость верховному жрецу, было необыкновенное прошлое. За двадцать семь веков до описываемых событий в Египте жил человек из плоти и крови по имени Имхотеп. Он был везиром фараона Джосера. Неподалёку от Мемфиса, в городе Саккара, этот знаменитый человек, который был не только мудрецом, но и великим зодчим, построил для своего господина гробницу, вызвавшую всеобщее изумление и восторг. Ступенчатая пирамида Джосера стоит по сей день. Её форма — переходная от древнейших царских усыпальниц к собственно пирамидам. Она построена не из кирпича, как было принято в Египте до того, а из громадных глыб отёсанного камня.
В последующие века слава Имхотепа непрерывно росла. В представлении потомков он сделался великим мудрецом, владеющим многими искусствами. Затем этого замечательного человека стали отождествлять с богом Птахом, изобретателем и покровителем разных ремёсел, и в конце концов он был признан сыном бога Птаха, а следовательно, тоже богом. При этом египтяне никогда не забывали имён его смертных родителей.
К ремёслам в те времена причисляли и медицину (если вдуматься, не без оснований), а Имхотеп считался покровителем врачей и богом-исцелителем. В более позднее время ему поклонялись прежде всего как божеству врачевания. К храму Имхотепа, расположенному около Мемфиса, неподалёку от уже известного нам Серапейона, стекались толпы паломников и страждущих. Храмы этого бога возникали и в других областях Египта. Его приверженцев мы уже встречали, например, в Фивах. Завоевав Египет, греки сразу признали Имхотепа одним из воплощений своего бога-врачевателя Асклепия и стали почитать его так же ревностно, как автохтоны. Они только изменили его имя на Имутес.
Приверженцы Имхотепа — Асклепия часто проводили ночи в его храмах. Бог являлся им во сне, давал советы, возвещал свою волю и даже делал операции. Сохранилось слишком много свидетельств людей, которые видели бога и были чудесным образом исцелены, чтобы можно было все их отбросить как выдумки. Скорее следует предположить, что жрецы подвергали больных гипнозу или усыпляли их при помощи наркотиков и после этого осуществляли различные процедуры.
По-видимому, при Птолемеях появился трактат на египетском языке, в котором прославлялись могущество и великие деяния бога Имхотепа. Несколько позже некий грек, живший, очевидно, в Мемфисе, решил перевести это небольшое произведение на свой родной язык, чтобы слава Имхотепа ширилась по всему свету. Однако, как признаётся автор в предисловии, частично сохранившемся на свитке папируса, он встретился с большими трудностями: