Закат семьи Брабанов

Бессон Патрик

— Нам здесь хорошо, — заявил Стюарт, доставая из-под одеяла Октава и покачивая его в своих огромных руках.

— Компания не может держать вас здесь до конца жизни.

— Однако именно ваша компания нас чуть не угробила! — закричал Стюарт.

— Это никак не связано. Насколько я знаю, мы не лишали вас квартиры.

— У нас не было квартиры, — сказала Синеситта.

Описывая мне эту сцену, она призналась, что никогда не представляла, что у нее будет муж без работы, не собирающийся ее искать; ребенок без социальной страховки; что она будет беременна вторым ребенком, которого ожидала такая же участь, как и первого; что проживет шестьдесят дней в отеле «Формула 1»,

выходя из него только для того, чтобы быстро переспать с братом своего мужа в королевских апартаментах в местном отеле или наспех пообедать со Стюартом в «Бюргер Кинге», и что скажет представителю «Бриттани Феррис», что у нее нет квартиры.

— Наша компания не обязана вам ее обеспечить, — заявил Кристиан Сушон. — Я получил от моей дирекции распоряжение отправить вас домой.

— У нас нет дома, — бросил Стюарт.

— В таком случае нужно попросить мэрию Кале помочь вам с жильем.

— А что нам делать тем временем? — со злобной радостью спросил Стюарт, показывая ему маленькую симпатичную головку Октава. — Спать на улице? Сейчас зима, и вы не имеете права выставлять нас отсюда. Кроме того, моя жена беременна.

— Подождите, — прервал его мужчина, — вы находитесь в отеле, а не в квартире. И вас можно выставить отсюда как зимой, так и летом.

— Попробуйте. Мы с женой пойдем в «Вуа дю Нор» и расскажем нашу историю первому встречному журналисту, который ею наверняка заинтересуется. Могу поспорить на что угодно, хоть на моего ребенка, что он вызовет телебригаду «Франс 3», и ваши директора вскоре смогут лицезреть нас на маленьком экране.

— Директора «Бриттани Феррис» не смотрят региональные новости «Франс 3».

— Директора — нет, а их клиенты — да.

Кристиан Сушон опустил голову. Стюарт сделал вывод, что протаранил его, но не потопил.

— Я могу позвонить? — спросил Сушон.

— Направо, в конце коридора, — сказала Синеситта.

— В комнате нет телефона?

— А как же! — воскликнул Стюарт. — Ты тут не в «Хилтоне», приятель!

Сушон вышел. Синеситта со Стюартом улыбнулись. Когда вы на мели, то рады любому простофиле, особенно если он представляет компанию, ворочающую миллиардами долларов. Сушон возвратился через пять минут.

— Компания предлагает вам премию в десять тысяч франком.

— Сто тысяч, — произнес Коллен.

— Со ста тысячами в кармане вы купите этот отель.

— А почему бы и нет? Гостиничный бизнес — хорошая работенка. А у нас с женой нет не только квартиры, но и работы.

— Вы можете оставаться серьезным хотя бы пять минут, месье Коллен?

— Вы слишком многого от меня просите. Согласен на тридцать секунд.

— Я могу поднять цену до двадцати тысяч франков.

— По рукам!

Вот таким был Коллен: упрямым, неуступчивым, хитрым и вдруг, без всякой веской причины, становился сверхпокладистым. Он сложил чек Кристиана Сушона и сунул его в карманчик рубашки. Синеситта обожала, как он делал этот жест, и если бы у нее еще оставались деньги в банке, она то и дело подписывала бы чеки, чтобы лишний раз полюбоваться, как ее муж складывает и засовывает их в карманчик рубашки. Стюарт пообещал Сушону покинуть Кале следующим утром. Сушон настоял на том, чтобы заехать за ними на машине. Он был согласен отвезти их куда угодно. Итак, на следующий день он привез их в пригород Парижа. В тот момент, когда машина Сушона направлялась к улице Руже-де-Лиля по маленьким, серым, безымянным улочкам нашего городка, я выпустила из объятий Ивана Глозера, прижимавшегося к моей груди. С тех пор, как он стал моим любовником, у него вошло в привычку вести себя как женщина или как ребенок. Ради его

карьеры я надеялась, что никто, кроме меня, этого не заметит, а когда я снова стану женщиной, он, со своей стороны, сможет вести себя со мной как мужчина. Что и случилось, но на это потребовалось слишком много времени.

Незнакомая машина остановилась перед воротами нашего дома. Из нее высадились, не проявив ни капли любезности друг к другу, пузан с рекламы «Мишлен» и моток колючей проволоки: Стюарт и моя сестра. Кристиан Сушон достал их единственный чемодан из багажника, пожал руку Коллену, поцеловал Синеситту в обе щеки и пощекотал подбородок Октаву. Потом нырнул в машину и вихрем тронулся с места.

— Кто это? — спросил Иван, пальцем показывая на странную парочку, входящую в ворота нашего дома.

— Моя сестра.

— Твоя сестра?!

— Согласна, она неважно выглядит. Но это нормально: вот уже год она обедает и ужинает в английских ресторанах.

— Это не твоя сестра.

— Тогда кто?

— Женщина, у которой цирроз печени, рак легких, рассеяний склероз, но только не твоя сестра.

Я открыла окно и крикнула:

— Синеситта!

Она задрала голову изголодавшейся землеройки и улыбнулась мне с нежностью мертвеца. Я сказала Ивану:

— Вот видишь, это моя сестра.

— Это доказывает лишь то, что эту женщину зовут Синеситта. Твоя сестра никогда так не выглядела. Невозможно настолько измениться за один год. Если только снова не открыли Освенцим, но я бы слышал об этом в синагоге.

Вот одна из шуточек, которые отпускал Иван Глозер. Кстати, он больше всех навредил ими Бенито во время второго судебного процесса.

— Сейчас сам убедишься, — воскликнула я.

Мы спустились по лестнице.

— Привет, художники! — крикнул нам Коллен.

Его мощный, громовой голос заполонил весь дом и разбудил на втором этаже Боба. Мой маленький брат заплакал, как младенец, проснувшийся от визга электрической дрели. Иван подошел к Синеситте.

— Это ты?

— Конечно, я.

— Ты попала в аварию?

— Да. Кстати, мне следует тебя представить: Иван Глозер, Стюарт Коллен; Стюарт Коллен, Иван Глозер.

— Home, sweet home! [22] — напевал Коллен, и я подумала, не комментировал ли он таким бессознательным и странным образом отношения, сложившиеся у меня с Иваном.

— Ты приготовишь нам что-нибудь поесть? — спросила Синеситта. — Этот идиот Сушон так спешил отделаться от нас, что даже не захотел остановиться в ресторане.

22

Дом, мой милый дом (англ.).

Моя сестра сильно похудела, но меньше, чем нам показалось вначале. Что касается Коллена, то он набрал килограммов двадцать, и это нас поразило. Разница в весе между ним и Синеситтой составляла отныне сорок пять килограммов; и эта разница, не существовавшая год назад, стала новым, неожиданным и обременительным персонажем в саге нашей семьи. Мы еще больше обеспокоились, когда Синеситта сообщила за обедом, приготовленным Иваном по моей просьбе (он сделал пельмени по-краковски, рецепт, которому его научила Марина), что она на третьем месяце. Иван надел мамин передник, чтобы не испачкаться, и остался в нем за обедом. Он спросил, нормально ли так похудеть, когда ждешь ребенка. На что Стюарт ответил, что вычеркнул слово «нормально» из лексикона. Прекрасный способ, по его мнению, избежать язвы желудка. Иван взглянул на часы и стал совершенно пунцовым.