Закат Техномагов: Отбрасывая Тени
Шрифт:
К тому же он опаздывал.
Гален удивился, увидев множество магов и учеников, собравшихся вокруг тренировочного зала. Потом он понял, что, должно быть, все остальные ученики тоже тренировались там этим утром. Внутри их должно было быть еще больше. Это означало, что он не будет, как ожидал, заниматься один на один с Элриком. Гален замер, представив себе провал на глазах у всех собравшихся. Слабое эхо от кризалиса было ответом на его волнение.
Подошел Федерико, ученик Херазад.
– Привет. Ты выглядишь так, будто тебе кирпич на
Гален попытался стереть со своего лица выражение беспокойства. Фед ткнул большим пальцем за плечо, указывая на собравшихся.
– Немалая собралась толпа посмотреть на нас, а?
Гален знал о том, что Федерико любил, когда его звали Фед, но ему не нравилось столь фамильярное обращение. Особенно потому, что Фед всегда вел себя слишком вольно по отношению к нему. Гален ощущал себя неловко среди людей, и потому его ответ прозвучал более сухо, чем он намеревался.
– Рад видеть тебя, Федерико.
Гален всегда страшился того, что люди, особенно маги, увидят в нем то, что он не собирался никому показывать. Пытаясь предотвратить это, он вел себя в присутствии других зажато или излишне формально. По крайней мере, до тех пор, пока он не узнавал их как следует.
– Ты прилетел прошлой ночью?
Фед кивнул. Почему-то кризалис Феда казался надетым набекрень, что придавало ему сходство с лихо надвинутой кепкой. Густые, похожие на проволоку волосы Феда выбивались из-под него, перепутываясь с непричесанной бородой. Сущий дикарь.
– Если ты ищешь Элрика, то он внутри.
– Да, – ответил Гален, заставив себя двинуться по направлению к залу.
– Где ты был прошлой ночью? Ты такое пропустил…
– Мне надо было работать.
– Все работают, и никто не играет. Раз уж зашла речь о работе, первым сегодня был Гауэн. Странный парень конечно, но как можно его обвинять, он же ученик Блейлока. Да я бы от него через день сбежал.
Пока они с Федом шли, Гален поприветствовал многих магов. Он был благодарен Элрику за то, что тот повторил с ним все их имена.
– Так или иначе, но он сотворил эту сверхъестественную иллюзию – небеса распахнулись над ним, запел хор, с неба протянулась рука и опустила кризалис ему на голову. Воистину странная иллюзия.
Галену показалось, что они слишком быстро добрались до двери зала. Но если дверь окажется, как обычно, запертой, то они не смогут войти.
– Как весь народ попал внутрь?
– Элрик запрограммировал дверь таким образом, что в то время, когда не накладывается никаких заклинаний, она остается открытой.
Фед взялся за щеколду и распахнул дверь. Они вошли.
Вдоль передней каменной стены была устроена прямоугольная галерея, шириной примерно в шесть футов, откуда можно было наблюдать за тренировками. Там собралось множество магов и учеников. От тренировочной площадки их отделял светящийся голубоватым светом щит, который должен был закрывать собравшихся от случайных выбросов энергии. Гален с Федом протолкались поближе к щиту, чтобы лучше видеть
Внутри участка, огороженного щитом, Олвин готовился работать со своей ученицей – центаврианкой Карвин. Олвин оглянулся и улыбнулся Галену. Тот поднял руку в знак приветствия. Кроме Элрика, Олвин был единственным магом, близким Галену. Олвин часто гостил у них и помогал Галену изучать рунический язык таратимудов. Их обоих интересовала эта древняя раса. Методы обучения Олвина были нетрадиционными. Гален сам был немного знаком с ними и был наслышан о них от Карвин. Олвин прятался от нее, или раз за разом повторял один и тот же трюк до тех пор, пока она его не разгадывала. От ученицы ожидалось, что она будет отвечать ему тем же. Гален не мог представить себя, проделывающим что-то подобное с Элриком.
Пока Олвин гостил у них, Гален занимался вместе с Карвин. Она была очень старательной ученицей, отчасти потому, что, на данный момент, являлась единственной представительницей своей расы, готовящейся стать магом. Центаврианин по имени Тилар, учившийся до нее, не прошел посвящение на прошлой ассамблее и был изгнан. Кризалис у него отобрали и уничтожили.
Карвин разделяла взгляды Галена на принципы техномагии, но каким-то образом ей удавалось сочетать дисциплинированность с поразительной жизнерадостностью. Она всегда казалась Галену удивительно бесстрашной – страстная, отзывчивая, открытая.
Карвин подняла руки, требуя тишины. Она умела великолепно играть на публику: ее разноцветные центаврианские шелка притягивали взгляд, помогая сбивать зрителей с толку. Сначала она попросила Олвина снять ботинки. Олвин прищурился, довольный столь неожиданной просьбой. Он нагнулся, снял потрескавшиеся, выцветшие башмаки.
– Не обещаю приятного запаха.
Потом он отдал ботинки и взялся за ее кризалис, а Карвин начала одной рукой жонглировать ботинками. Она обладала отличной координацией, каковой Гален никогда не отличался. Взмахнув рукой, Карвин создала иллюзию балетного тапочка и добавила его к двум ботинкам. Теперь она жонглировала уже тремя предметами. Язык заклинаний Карвин был языком тела. Ее заклинания были сочетаниями особенных, точных движений и сопровождавших их мысленных импульсов.
Еще один, слегка отличный от предыдущего, взмах руки – появилась сандалия, потом туфля с пряжкой. Теперь Карвин жонглировала двумя руками. Потом у нее, казалось, закончились предметы для жонглирования, но весь этот набор реальной и иллюзорной обуви не желал падать. Ботинки плавали над ее головой, вытянувшись в линию, переворачиваясь и проходя друг сквозь друга. Потрясающая смесь реальности и иллюзии. Она могла с легкостью жонглировать иллюзорными ботинками с помощью заклинаний. Но настоящие ботинки можно было удержать в воздухе, только создав прозрачные летающие платформы – задача, трудная на любом расстоянии.