Закат Железного города
Шрифт:
Странный изменённый, покрытый слизью и пузатый дремал в темноте. Внутри его организма во всю бурлили какие-то жуткие процессы, а в брюхе, чья натянутая кожа была полупрозрачной, что-то без конца двигалось.
К сожалению, убрать его совсем без проблем не вышло.
Рассредоточившись среди стеллажей, мы заняли позиции и как только Волк встал на страховку с парализатором в руках — я выстрелил. Шарик продырявил оплывшую башку, сидящую на покатых плечах без какого-либо намёка на шею. Второй — без проблем попал туда же.
Но реакция твари
Сидящий на жирной жопе толстяк неуклюже поднялся несмотря на пробитую башку, и издавая целое сонмище отвратных, булькающих и пердящих звуков, бросился от нас в противоположную сторону. Но лишь затем, чтобы пробежав пяток метров с размаху врезаться в бетонную стену.
Ублюдок лопнул на наших глазах и осел на пол. Детектор химического анализа, встроенный в военную маску Борза, выдал многократное превышение смертельной дозы целого ряда летучих соединений.
Не будь мы в масках, то зловоние, что вырвалось из раздутого газами тела, стало бы последим что мы вдохнули в этой жизни.
Так как зрелище было уникальным, явно представляющим интерес с научной точки зрения, пришлось наблюдать всё от начала и до конца. Тварь не просто «самоубилась» она ещё и самопереварилась прямо там, у стены.
То, что из неё выплеснулось было настолько едким, что через несколько минут от водянистой плоти остались жалкие ошмётки.
Происходящее мы не обсуждали. Молча смотрели, рассевшись кто где. А когда записывать стало нечего, всё так же дружно отвернулись. Лишь Волк единожды нарушил молчание:
Остался последний рывок, поспи.
А я — не стал спорить.
Глава 10. Сделка
Следуя незнакомым маршрутом, мы не боялись заблудиться.
Довоенная карта вела нас сквозь подземные казематы, но актуальной всё же не являлась. Аварийные переборки, обвалы и проломы, пересекающие основной тоннель, заставляли нас пользоваться лабиринтом боковых улочек и техническими ячейками, не говоря уже о канализации, которая всё ещё была проходима.
Блуждая по мрачным коридорам под глухие звуки далёких осыпей и вездесущую капель, мы насмотрелись всякого. Но дорога стала определённо безопасней.
Изменённые — спали.
Их сутулые, сбившиеся в кучу фигуры встречались повсеместно. Большие скопления не поддавались подсчёту по количеству особей, и я боялся представить, что будет, если неосторожным звуком пробудить такое гнездо.
А ещё, эти жуткие монстры не любили оставаться на открытых пространствах.
Тоннельная нечисть забивалась во внутренние помещения низинных улиц. Храпела и взрыкивала за пыльными стёклами магазинчиков. Сонно вздрагивала, омытая синим светом аварийных ламп, и усиленно переваривала пищу.
Редкий изменённый не обладал раздувшимся брюхом. И меня не отпускала мысль о том, что очень скоро вся эта пища будет переварена
Хорошо, если мои предположения окажутся лишь предположениями…
Повсеместная тенденция к спячке позволила нам без особых проблем добраться до общины. Перед аварийной переборкой был внешний пост, оборудованный камерами и датчиками движений.
Замаскированный и находящийся внутри изолированной технической ячейки, он выступал наблюдательным пунктом и буферной зоной.
Устроено всё было очень просто.
Подходишь к люку в техническую ячейку, показываешься на камеру, а люди внутри смотрят кто ты, сверяют со списками (свой — не свой) и убедившись, что в тоннеле отсутствует угроза прорыва, запускают тебя внутрь.
Затем всякого входящего ждёт спуск в изолированный участок канализационной трубы и подъём уже в общине, на улице, внутри ещё одной технической ячейки, оборудованной по всем правилам военного времени.
Не топтавшим дерьмо в общину хода не было.
— Слышь Волк, как бы народная молва нас дерьмовоинами не прозвала. Или калатопами какими. Все обутки в дерьме.
Тут я ни капли не лукавил. Пришлось из фляги обмывать этот срам, чтобы перед людьми не было стыдно. С удовольствием стащив с себя маску и убрав подальше ПНВ, я подставил лицо сквозняку и прикрыл на пару секунд глаза.
Воняло от нас страшно. Ну хоть воздух более-менее нормальный, а не кислятина резиновая в маске.
Зато дома. Не устал инструмент тащить?
Я повёл гудящими плечами:
— Как не устать? Устал конечно. К Голли, или сначала домой?
Волк тоже стянул маску и комплекс визуального наблюдения. Под глазами снайпера пролегли тёмные круги. Рейд дался нам не легко:
Давай домой. Чаю хочу сладкого и тело обмыть.
Поправив рюкзак, я поспешил вперёд. Близость конца нашего пути придавала сил. Хотелось побыстрее дотащить свою задницу до ангаров и сбросив с плеч тяжёлый груз стянуть с ног берцы.
Пройдя мима бара нашего посредника, мы поздоровались с какими-то незнакомыми мужиками, которые разглядели в нас старателей и поприветствовав обменялись парочкой ничего незначащих фраз:
— Из ходки мужики?
— Да, из неё родимой.
— Ну и как там?
— Дерьмо.
— Без потерь?
— Бог миловал.
Прошли мимо не задерживаясь. Но промолчать было бы не вежливо.
Бар Голливуда становится популярным местом. Много новых лиц.
Волк был прав, удалённый от транспортного узла и как следствие от большого скопления людей, бар Голли был спокойным местом. Но заселённость в освоенных тоннелях всё равно была жуткой. Народ заполонял улицу. Чумазые дети молча следили за нами со второго этажа внутренних построек, что тянулись вдоль обоих перронов. Туда-сюда сновали бабы. С матами и ворчанием мужики тащили какие-то ящики на второй этаж. Чуть дальше туда же пёрли мебель.