Закат. Medical Distraction

Кетов Николай

Виктор прислушался.

–Так что ты с Маринкой замутишь?-спросил конопатый и непропорционально вытянутый Антон.

–Да безпроблем!-односложно ответил Леша, с новомодной тогда прической «Ежик» ,отец которого имел пост в партии. Он считался успешным у девочек, так как в первый раз, у него, по его словам, был с его горничной, которая делала уборку в их квартире, находящейся в Смоленской высотке. Ему конечно никто не верил, но все завидовали.

–Давай на червонец замажем?-предложил Антон.

–Да без проблем!-резко и односложно ответил Леша, который помимо прошлых достоинств обладал непомерно завышенной самооценкой.

–А чем докажешь?-спросил Антон.

–А чем хочешь?-парировал Леша.

–Ну я не знаю…-замялся Антон-, труселя ее принесешь -поверю. Только с горничной не снимай -ахах.-рассмеялся он.

Леонид досчитал до 150, отодвинулся и приподнялся с красным лицом. Кровь сильно прилила к голове и он

облокотился к батарее, чтобы отдышаться.

Подошел их учитель Алексей Васильевич, в спортивном костюме и висящем на груди свистком, которым он воспользовался, подойдя к ребятам. Он был вроде как спортсменом, даже кмс, но после полученной травмы запил и пошел работать в школу физруком.

–Так, что расслабились? Пойдем сейчас растяжку делать.

–Ну Алексееей Васиильевич!– в голос затянули ребята.
– пусть бабы растяжку делают.

–Сами вы бабы, а мы -девушки !-,крикнула Света.

–Барвина ,ты вообще молчи!-крикнул Антон.

–Заткнись, лисичка !-,крикнула Света в ответ, намекая на рыжий цвет волос Антона.

–Успокоились!-на весь зал сказал Алексей Васильевич.-а вы идите растяжку делать.

–Ну Алексей Василиич.-протянул Антон, ломающимся голосом.-Так же нельзя, мы же личности…

–Личности? Я последний раз личность видел в шестидесятом. А сейчас так -одна мелкота. Я не про вас конечо, вы еще молодые, но к слову.-сказал Алексей Васильевич.-ладно, бес с вами-идите мяч на улице попинайте.

–Ураа! Спасибо Алексей Васильевич!

Виктор открыл глаза, все еще находясь в состоянии сна. Олег Михайлович что-то говорил, но он его не слышал, как будто выключили звук. На секунду Виктору стало страшно, он хотел было что-то сказать, но еще раз закрыл глаза.

В школе была дискотека. Она была несовсем легальной, ее устроили десятиклассники, по разрешению их классной руководительницы Изабеллы Михайловны. Ребята сами приносили магнитофон, точнее приносил его Леша, у которого он был, и кассеты, которые были у него «родными» из заграницы. В классе был выключен свет, играла музыка, парты были расставлены вдоль стен буквой «П», на них стояли торты и газировка. Кто то принес тайком коньяк и ребята пили его в туалете. Дверь в учительскую была приоткрыта, и проходя, Витя заметил в щель, хотя он не присматривался, как их физик гладит по попе историчку. Он пошел в класс и рассказал ребятам, они смеялись, делали вид, что не верят ему.

Сейчас Виктор понимал, что учителя попускали их «пьяные» дискотеки и оставались внеурочно в школе, чтобы решать свои «личные» дела, хотя у них были свои семьи- свои жены и свои мужья.

В класс вошел Игорь, его мама работала поваром в студенческой столовой ВГИКа и имела доступ к еде и к продуктам из которых она готовиться. Игорь был полным парнем, общался со старшими, ходили слухи, что он ворует машины или общается с теми, кто это делает. Что было точно -не известно. Но все его знали, немного побаивались и уважали. Он принёс бутылку кондитерского коньяка, который используется для приготовления пироженных и тортов и еще часть людей устремилась в туалет, услужливо предлагая по дороге «их спасителю и брату» сигареты.

Вообще в туалете курить было запрещено и за это ругали, могли вызвать родителей и даже исключить из школы. Но всем было пофиг- конец третьей четверти. Десятый класс. Кто доучился до этого, тех не будут выгонять. Они- старшеклассники хозяева школы. Все младшие классы, как и полагалось им завидовали. Все девочки старались понравится именно старшеклассникам, которые с гордым видом ходили по школе и могли дать пинка любому.

На четвертом этаже, под лестницей, которая вела на чердак стояла парочка и целовалась, парень при этом шебуршал рукой под юбкой у девушки. На всем этаже не было света. Из кабинета слышалась музыка и всем хотелось либо скучковаться и выпить, либо уединиться с кем то, в каком нибудь закутке, скрытном от чужих глаз.

Строение школы было таковыми ,что в одном из корпусов, соединенных переходами было 4 этажа, а в другом три. И многие ребята без курток вылазили через окно третьего этажа на крышу, в свитерах и бегали по крыше, кидались снежками. С крыши школы открывался красивый и понятный только когда-либо учившемуся там вид, на район, старую церковь из красного кирпича, районную котельную.

Воспоминания стали смещаться и перемешиваться. Витя снова оказался внутри школы, шёл какой-то урок, то ли русского языка то ли литературы, он определил это по классу, в котором по стенам были развешены портреты русских классиков, выжженые каким то умельцем на желтой лакированной древесине. Под портретами красовались их имена, даты жизни и творчества. Витя не понимал, что происходит, потому что была абсолютная тишина, как-будто выключили звук пультом какого-то дивного управления. Но урок шел, люди что то обсуждали, учительница русского языка Галина Давыдовна,что-то говорила, периодически обращаясь

то к классу, то к доске, на которой она делала какие то пометки. Но пометки были не ясными, словно размытыми. Казалось,что просто нельзя сконцентрировать на них зрение, как будто зрение расфокусировано, как часто бывает в состоянии алкогольного опьянения. Витя встал от парты и подошел к доске, чтобы разглядеть, что там написано, но буквы остались такими же нечеткими. Учительница повернулась к нему и что-то сказала. Весь класс рассмеялся. Он не слышал этого, но видел это по их лицам. Лица одноклассников не были размытыми как буквы, они наоборот были очень чёткими, и часть из них были такими же как сейчас – например Леонида, Арама и других, которых он недавно видел, другие же, с кем его развела судьба остались нетронутыми временем такими же как и были пару десятилетий назад. Учительница отвернулась и стала, сильно надавливая мелом на доску, рисовать круги. Витя стоял сзади нее и пытался понять, зачем это тут нужно- ведь сейчас же ни какая нибудь физика. Учительница нарисовала большой круг, внутри него нарисовала поменьше. Но тут толстый кусок мела отвалился с доски, словно сало и упал на пол. Его подняла собака и съела, смиренно ютясь в ногах учительницы. Та уже сидела за своим столом, на доске было два круга, внутренний скорее походил на подкову, из-за выпавшего от него верхнего элемента. Собака облизнулась. У учительницы зазвонил телефон. «Тогда же не было сотовых»– промелькнула мысль у Виктора. Учительница открыла сумку и достала от туда трубку городского телефона на шнуре. Кивнула головой, невидящему ее звонившему, положила трубку в сумку. Встала со стула и что то сказала на весь класс, все радостно вскочили из-за парт и кинулись к двери. Учительница подошла к доске, посмотрела на свои круги, как на произведение исскуства, слегка склонив голову, и стерла нижнюю границу у верхнего круга. Радостно сложив руки впереди себя и гордая проведенной работой , она вышла из класса, закрыв за собой дверь. Витя остался стоять, думая : «Она же не могла меня забыть, оставить тут…» . Не успел он этого подумать, как окна в классе начали запотевать с наружной стороны, а внутри класса, на них начала конденсироваться влага, которая не стекала вниз, согласно законам физики, а медленно, словно карабкаясь текла вверх. Собака подошла к шкафу, открыла носом дверь и заскочила внутрь. Витя в страхе подошел к шкафу и открыл дверь, но там не было собаки, там был только старый проектор и много мотков старой пленки. В класс вошла учительница, улыбнулась Вите и что-то сказав, наверное извинившись, взяла его за руку и повела к доске. Она поддерживая его руку соединила крестом правую границу верхнего разрыва на кольцах с левой нижнего и левую верхнего с правой нижнего. После чего она встала на стул, сняла портрет Николая Васильевича Гоголя (Яновского), 1812-1917 годы жизни. Это было странно, так как Виктор помнил, что Гоголь родился в 1809 и прожил недолгую, пусть и очень насыщенную жизнь. Учительница встала на колени перед портретом и началась молится, отдавать поклоны, наконец она отпустила руку Виктора и тот отошел на пару шагов назад. Учительница впала в беспамятство и начала извиваться на полу , дергаясь и извиваясь словно в мучительных конвульсиях. Капли, которые ползли вверх по стеклу стали проявляться и на портрете Гоголя и стали ползти вверх. «Словно мира на иконе»– мелькнула мысль у Виктора.

Ситуация изменилась, резко стало темно. Слышался лишь звук потрескивающего костра. И храп. Да, теперь он мог слышать и это не могло не радовать. Послышались шаги, и вдали корридора появился свет керосинки, худой человек шел, широкого шагая. Керосинка освящала его лицо, но лица не было видно, оно было так же размыто как и буквы. Но уже по походке человека можно было поставить ему диагноз, и сказать ,что его что-то гложет изнутри. Виктор встал за ширму, подошедший человек оглянулся, как-будто пытаясь глазами найти кого-то или что-то, следящее за ним.

–Семён!
– крикнул человек.

–Семёён!-крикнул человек второй раз через пару секунд.

Храп пропал и послышалось человеческое хрюканье.

Человек без лица открыл дверь. Здаровая детина поспешно одевалась, сзади на кровати сидела, прикрывшись одеялом девушка, еле разлепляющая глаза от резкого света, который исходил от керосинки. Человек без лица поморщился, видно он не был сторонником происходящего.

–Что, барин?
– спросил слуга заспанным басом.

–Портфель.

–Что?

–Портфель принеси!-повторил человек, быстро прохаживаясь по комнате.

Семён встал и находу натягивая портки выбежал в корридор. Через несколько минут он вернулся с портфелем в руках. Пока он шел по корридору он изучил содержание портфеля, достал стопки денег сложенные и перевязанные, как 4 кирпичика два на два. И засунул их за пазуху не разбираясь второпях вошел в комнату.

–Ну и дубак же тут, что печь то нетоплена, я же разводил?…-проговорил глуповатым голосом Сёмен, потирая руки, и нервно оглядываясь.