Закат. Начало
Шрифт:
— Художник Пит Мондриан говорил, что люди обречены страдать, — громко заявил Брикман, отрывая тонкую белую раму от стены. В зале тут же снова зазвучала сигнализация. Закрывая уши от пронзительного звука, директор подбежал к следователю, пытаясь отобрать произведение искусства, однако Генри был выше и сильнее; он аккуратно снял стекло с картины и закончил начатую фразу, когда сирена наконец заглохла. — Люди обречены страдать до тех пор, пока не смогут взглянуть по-иному на мир вокруг и внутри себя самих.
Взглянув
— Поздравляю, у вас украли две картины.
Глава 3
Лопасти вентилятора, стоящего в углу, сталкиваясь с воздухом, с шумом отбрасывали его. Круг за кругом, создавая свистящий звук, старый аппарат, покрытый пылью, боролся с напавшей на город жарой, формируя потоки воздуха в душном кабинете Коккинакиса.
Расстегнув несколько пуговиц воротника, Генри вздохнул, наклонившись над столом следователя. Прилипшая к телу рубашка не давала свободно дышать. Он подумывал снять пиджак, однако чувствовал, что ткань насквозь пропиталась потом.
— Видите в самом уголке маленький символ — бабочка? — Брикман поднял со стола фотографию картины.
На полотне Мондриана, которое Генри снял со стены галереи, действительно была нарисована бабочка. Это было едва заметное изображение крылышек простым карандашом, всего несколько миллимитров высотой. Генри взглянул на помощницу Тома. Рыжеволосая Джерри сидела рядом с боссом, записывая каждое слово агента Интерпола в блокнот. Она смотрела с неподдельным интересом, однако в ее взгляде читалось столько восторга и обожания, что Брикман смутился и отвел глаза.
— Я не понимаю, зачем кому-то открыто воровать Пикассо, варварски выдрав картину из рамы, и при этом оставлять такую искусную подделку вместо Мондриана? — встал и подошел к окну Том, открыл раму, достал мятую пачку сигарет и закурил, вглядываясь в пустынный переулок.
Генри ощущал нехватку воздуха. Сняв, наконец, пиджак, он аккуратно повесил его на спинку стула.
— Ого, — не сдержалась помощница Коккинакиса, разглядывая крупную фигуру агента, — вы проводите немало времени в спортзале, не так ли?
— Это генетика, не более того, — улыбнулся Брикман и снова уткнулся в картину.
— Мне кажется, вы лукавите, — пробормотала Джерри, прикусила кончик ручки зубами и наклонила голову к правому плечу, продолжая разглядывать агента.
Брикман ничего не ответил; посмотрев на Коккинакиса, который все еще курил у окна, он сел за стол, облокотившись на него.
— Дело в том, что для Пикассо, по сути дела, не существует черного рынка. Вы не придёте просто так в ломбард или уж тем более на аукцион с картиной Пикассо.
— Тогда я вообще ничего не понимаю, — повернулся Коккинакис, откашлялся и почесал подбородок.
— Мы
— Художник не способен отказаться от соблазна оставить свой знак на работе, — продолжил Генри. — Если мы найдем того, кто делает копии, мы раскроем это дело.
Коккинакис вернулся к столу и отодвинул свое кресло.
— Значит, Пикассо украли для частной коллекции, не так ли? — предположил Том.
— Либо Пикассо не успели заменить подделкой, — откинулся на стуле Генри.
— Или продать хотят вовсе не Пикассо, — послышался голос Джерри, которая подошла к столу с двумя дымящимися чашками кофе. Поставив одну перед боссом, другую она подала Генри, снова взглянув тому в глаза.
Коккинакис отпил внушительный глоток напитка, проглотил горсть таблеток и вздохнул:
— Я слишком стар для этого.
Агент Брикман вошёл в лифт недавно построенного здания. В зеркальных стенах ультрасовременной кабины он поймал своё отражение. Несмотря на изнуряющую жару, вид у него был довольно свежий. Нажав на горящую кнопку нужного ему этажа, он стал наблюдать за тем, как плавно и бесшумно закрываются блестящие дверцы. И в этот момент в проёме, пытаясь задержать движение, появилась стройная женская ножка, одетая в элегантные чёрные туфли-лодочки на высоком каблуке. Генри тут же нажал отмену, и лифт замер на месте.
— Благодарю.
В ответ Генри отступил вглубь, кивнул головой, улыбнулся и выпрямил спину.
Молодая женщина в черной широкополой шляпе вошла, и кабина мгновенно наполнилась загадочным ароматом ее духов. Свежий запах нарцисса или тонкие древесные нотки, она явно отдавала предпочтение ярким, запоминающимся запахам. Это мог быть аромат иланг-иланга, базилика, ванили, имбиря или пачули, Генри не разбирался в тонкостях парфюмерии. Одно он знал точно — аромат был потрясающим, от того он сделал еще один глубокий вдох, наслаждаясь.
Шляпа скрывала лицо спутницы, и следователь Интерпола мог видеть лишь аккуратный подбородок, белую нежную кожу, не тронутую загаром, красиво очерченные губы, покрытые ярко-красной помадой, и платиновые шелковистые локоны на плечах девушки.
В кабине повисло неловкое молчание.
— Мне тридцатый, — тихонько произнесла молодая женщина, не поворачиваясь.
— Да-да, конечно, — словно опомнившись, нажал кнопку Брикман.
Новомодное чудо техники плавно поехало вверх, на табло одна за другой сменялись цифры, и когда до тридцатого оставался всего один этаж, кабина дернулась.