Закатиглазка
Шрифт:
— Да я не тебе, — нетерпеливо разъяснила Принцесса — Это для твоей сестры будет.
— Ах, ну если не мне, — успокоилась фея-то, конечно, сгодится. Но, он-то, сам, согласится ли? Пока, что мне таких не встречалось.
— А куда он денется! — Принцесса наклонилась, гремя латами, схватила Философа за шиворот, и встряхнула как следует.
— По что тревожите мой разум, замутнённый грёзой? — прочмакал спросонья Философ.
— Послушай, Мудрец, — Закатиглазка зашептала Философу в самое ухо — ты, уже, столько сделал для развития философской мысли, что можно смело давать тебе
— Не остановить, — признал Философ — но замедлить, возможно, главное, абсолютно ничего не делать, ни малейшего движения, потому-то я и на роботу не спешу устраиваться, и таким образом поток времени замедляет ход, а там, вполне возможно, что при условии совершенствования понимания сознания вне материи, а времени как условности самоограничения сознания, и отвергая их, прийти к состоянию бесконечного и вездесущего Я, которое.
— Да заткнись ты! — Принцесса, ещё, раз встряхнула отшельника — Я сейчас не об этом. Я о том, что пора остепенится. Я, тут, тебе невесту подыскала, не бесприданницу, жильём обеспеченна, не капризна и не переборчива, будешь у неё как за каменной стеной, отъешься на домашних харчах, и будешь на собственной жилплощади разводить свои философии, может, какой-нибудь трактат накрапаешь, а она, невеста твоя, женщина обеспеченная, оплатит издательству, и тебя, наконец, напечатают. Ну как, готов ты жениться?
Философ, слегка щурясь перевёл взгляд на Фею, которая вся изнывала от нетерпения, ожидая ответа. Мудрец — отшельник внимательно оглядел Фею с ног до головы, повернулся, опять, к Принцессе и произнёс:
— Я полагаю промедление в этом вопросе — архипреступно!
— Вот и договорились! — Принцесса подняла Философа как котёнка и поставив на ноги, стряхнула с него пыль. Затем она подошла к стоящей в двух шагах от них Фее.
— Дело сделано, — сказала крёстной Закатиглазка — молодой согласен, осталось дело за невестой.
— Сейчас я её призову, — глаза Феи светились от радости.
Она начертила волшебной палочкой на земле пентограмму, затем подняла руки к небу и произнесла заклинание:
— Tatre rop a mis trobeen hassan sobar sum!
От звука этих слов у Философа похолодело в затылке, а Кобольд от страха, залез в кресло и с головой накрылся пледом.
Ветер задул с удесятерённой силой, переходя в пронзительный вой, свинцовые, тёмные тучи сгрудились, над лагерем.
Внезапно, из пентаграммы, в небо, вырвался столб пламени, озаривщий окрестности на много миль вокруг, а из огня, выпрыгнула Козлиная Ведьма, на голове у неё был надет убор из перьев сине — жёлтого ара, украшенный козлиным черепом с загнутыми рогами, в левой руке был зажат ритуальный кинжал для жертвоприношений, с извивающимся как змея лезвием, а в правой полупустая глиняная чашка, из которой свисала нить чайного пакетика.
— Кто дерзнул призвать меня! — прогремел раскатистый голос — Три часа ночи! Люди вы совсем охренели?! Я же вывесила график, там ясно указано, что у меня приём, исключительно, в первый вторник, третьего месяца, в високосный год!
Ведьма поправила сползший на глаза козлиный череп, и осмотревшись, первой
— А, это ты! — обозлилась она — Что, опять, выгулялась до трёх ночи, а теперь решила с сестрой увидиться?
— Выслушай меня, сестрица, — Фея сложила руки как ангелочек — Мы тут.
— Кто мы?! — Ведьма резко обернулась и увидела Принцессу, поначалу она замешкалась, но разглядев на ногах Закатиглазки пынеступы узнала вражину — Ага! Так вы решили вдвоём против меня! Ну давайте попробуйте! — и она швырнула чашку с недопитым чаем в Принцессу, но та успела захлопнуть забрало шлема, о которое и разбилась чашка, обрызгав доспехи чаем с бергамотом.
— Что ты, возлюбленная моя сестрица, — принялась успокаивать Ведьму Фея — не на смертный бой мы тебя позвали, нет! Всё наоборот! Радость пришла откуда не ждали!
— Из Пхеньяна что — ли? — предположила, теперь уже, заинтригованая Ведьма.
— Жених к тебе сватается! — Фея взяла сестру за руку и указала ей на Философа — Руки твоей добивается!
— Прямо таки и добивается? — проборматала обескураженная Ведьма.
— Просто алчет, — подтвердила Закатиглазка, и взглянув на перепуганого отшельника, стоявщего с выпученными глазами и отвисшей челюстью, добавила — Вожделеет!
— Это какая-то ошибка, — еле слышно сказал Философ, от стараха у него свело гортань, и на более громкий звук он был не способен.
— Что он сказал? — спросила, не разобравшая ни слова Ведьма.
— Говорит, что так влюблён в тебя, — озвучила Философа Закатиглазка — что боится до свадьбы не дотерпит, мол, доведёшь ты его до греха.
— Это ничего страшного, — хихикнула Ведьма — мы люди современные, без предрассудков. Так что нечего ему бояться.
— Видишь как всё удачно сложилось, — сказала принцесса Философу — ну давай, иди поцелуй молодую, не робей.
Философ, только, беззвучно открывал рот, как рыба вытащенная на берег. А потом, издал носом свист и рухнул как подкошенный лишившись чувств.
— Перевозбудился, — констатировала Принцесса.
— Скорее забирай своего жениха, — подсказала сестре Фея — пока кто-нибудь другой не подобрал.
Ведьма подхватила Философа на руки и посмотрела на него.
У отшельника вывалился на бок язык, небритое лицо было в грязи и пыли, нос, разбитый при падении, забился, от чего протяжно хрюкал при выдохе.
— Какой красавчик! — восхитилась Ведьма.
Молодая, неся своего жениха, вернулась в центр пентограммы.
— Жду тебя на свадьбе, — улыбнулась Ведьма Фее, а та обняла сестру и поцеловала в дряблую щёку.
— Я могу считать, что пынеступы тебе больше не нужны? — спросила у Ведьмы Принцесса.
— Можешь себе оставить. Дарю. Они волшебные, лечат скалиоз и плоскостопие, — Ведьма никак не могла налюбоваться на своего суженного — а я, теперь, с козлиной магией завяжу наглухо. Мне некогда теперь, мне за мужем следить надо будет. Что бы не пил, не курил, не бездельничал, что бы носки стирал и посуду мыл, — она взмахнула головой и сбросила козлиный череп на землю.
Из пентограммы, где стояла Ведьма, вырвался сноп пламени, и тот час же исчез, а с ним исчезли и молодые, испарилась и сама пентограмма.