Закатная звезда Мирквуда
Шрифт:
Через силу оторвав взгляд от дворца, Леголас повернулся к Андунээль. Неприкрытый восторг в его глазах был настолько силён, что она поспешила образумить принца:
— Дворец красив. Этого не отнять, — подбросив пустельгу в воздух, она улыбнулась тому, что птица не улетела, а, сделав несколько больших кругов над ними, вернулась на плечо. — Однако многое из увиденного вызовет у тебя совсем иные эмоции. Что-то шокирует, к чему-то ты окажешься не готов, — достав из седельной сумки кусочек лембаса, она протянула его птице. — Но это их жизнь. Короткая, порой нелепая, но чаще всего яркая и бурная. Не суди их строго.
— Чем таким они могут отличаться от людей
— Быть может ничем, — пожала плечами Андунээль, выражая в этом жесте всё своё сомнение.
Она не собиралась разубеждать Леголаса в том, что он уже успел вбить себе в голову. Это было ни к чему, когда скоро он всё увидит и поймёт сам.
Когда они приблизились к речке, утро было в самом разгаре. На несколько минут Андунээль растворилась в окружающей её красоте, вслушиваясь в пение птиц и журчание вод, беззаботно несущих на восток, к ленивой Энтове холод горных снегов. После она скользнула взглядом по нескольким высаженным на берегу реки, неподалеку от главных ворот города, вербам, чьи ветви уже порозовели и выпустили пушистые почки.
— Не думала, что так скоро вернусь сюда.
Едва слышный шепот почти заглушило журчание воды, но Леголас расслышал слова и, подъехав ближе, ненавязчиво поинтересовался:
— Как давно вы были в Эдорасе?
Стараясь не выдать любопытства, он едва ли не задержал дыхание, когда Андунээль ответила:
— Немногим больше трех сотен лет. — Замолчав, она поджала губы, размышляя над тем, скольким готова поделиться с юношей. А потом вспомнила, с каким жаром он вступался за неё перед Владыкой, и в один миг решилась: — когда-то я знала мужчину из этих краёв, — слова давались с трудом. Они, словно, застревали в горле. — Благодаря привязанности к нему, я смогла разглядеть, прочувствовать их красоту и полюбить.
Мимолётно глянув на спутника, она усмехнулась хмурости, удивлению, непониманию и любопытству, исказившим черты его лица.
— Твои взгляды красноречивее слов, — укоризненно покачав головой, она улыбнулась шире, когда он смущённо отвернулся. — Я чувствую то, что ты хочешь спросить, — мягко, примирительно призналась она, переправляясь через реку вброд и выезжая на широкую дорогу, которая, извиваясь между королевскими курганами у подножия горы, вела к вратам города. — Почему я не ушла на путь людей? — слишком личный вопрос, произнесённый намеренно легкомысленным тоном, подхватил ветер и развеял над полынью и ковылём. — Он любил за двоих, — затаённая горечь, всколыхнувшаяся в душе, плеснула через край и почти сразу затихла, убаюканная воспоминаниями о, пусть и не долгом, но счастье, разделённом на двоих. — А я позволяла себе греться в этом чувстве и испытывала огромную симпатию и благодарность.
Оглушённый признанием Андунээль, Леголас молчал. Он пытался осмыслить услышанное, но никак не мог представить эллет, которой восхищался, в компании обычного человека. В мыслях и мечтаниях он видел её исключительно с отцом. Только с ним груз былого оставался позади, спадая с её плеч. Только глядя на него, в её глазах загорались звёзды.
— Его брат лежит в одном из этих курганов, — указала она на те, что были ближе к воротам города. — Много поколений сменилось с тех пор, роханцы возвели золотой Медусельд, и он успел стать для них великим домом предков, а я помню былое, как будто всё случилось недавно.
Зелёные холмики, густо усеянные бесчисленными звёздами цветов, будто бы припорошило снегом. Семь слева и пять справа — они хранили
Любуясь славно светящимися в траве, круглогодично цветущими на могилах предков снежинками — симбельминэ, которые в этих землях называли симбильмейн, Андунээль, не останавливая коня, склонилась к траве и сорвала несколько цветов с кургана Хельма Молоторукого. А к тому времени, как они подъехали к позолоченным воротам, у которых в блестящих латах стояла стража, вплела их в волосы.
Завидев Андунээль, стражники выпрямились и, не отводя от неё глаз, без единого слова пустили в Эдорас. Проезжая мимо них в город, она учтиво кивнула.
— Ты говоришь, что не была здесь не одну сотню лет, но мои глаза меня не обманывают, — обиженно нахмурился Леголас, пустив коня ещё ближе к эллет. — Эти стражники узнали тебя.
— Терпение, аранэн, — укоризненно покачала головой Андунээль. — Скоро ты всё поймешь.
Кивнув в знак согласия, Леголас стал ждать, что не мешало ему внимательно изучать всё вокруг себя и вслушиваться в голоса обсуждающих их людей. Довольно скоро он признал:
— Приятный язык. Такой же, как эта земля — ровный и раскатистый. В нём чувствуется печаль. — Помолчав, с долей сожаления добавил: — её всегда много в песнях смертных.
Дорога от ворот к террасе тянулась мимо полноводного ручья, бравшего начало в озерце рядом с дворцом. Вода падала в него из каменной головы лошади, стоявший на возвышении. Ко входу в Медусельд вела длинная и широкая лестница из мрамора. У неё путников ждали трое мужчин. Один из них выступил вперёд.
— Приветствую вас в Эдорасе. Я — Тэоред, второй маршал Марки, — поклонился он гостям. — Король Фолка велел мне проводить вас. О ваших конях позаботятся.
— Рада видеть ваш край в достатке и процветании, — улыбнулась Андунээль, отвечая на рохиррике так, словно говорила на нём всю свою жизнь. Легко спрыгнув с коня, она шагнула навстречу рохиррим. — Меня зовут Андунээль, а это — мой спутник Леголас. Мы благодарим за заботу, и будем рады проследовать за вами.
Поднявшись вслед за Тэоредом по лестнице, путники миновали площадку перед дворцом и вошли гостеприимно распахнутые двери, по обе стороны которых стояли каменные скамьи для стражи. Внутри дворца располагался просторный зал с высоким потолком и позолоченными колоннами. Его стены украшали гобелены, на одном из которых умельцы изобразили Эорла Юного, прославленного первого короля Рохана, в честь которого рохиррим называли себя эорлингами. Посреди зала находился большой очаг, а в дальнем конце на трёхступенчатом возвышении был установлен золочёный трон короля. От него навстречу эльфам шёл высокий златовласый мужчина и, не скрываясь, жадно рассматривал эллет, словно не мог поверить своим глазам.
— Приветствую тебя, Фолка, достойный сын Валды, — учтиво поклонилась перед королём эллет.
— Леди Андунээль! — пророкотал по залу низкий голос, в котором чувствовалось неподдельное ликование. — Осенняя Странница. Рыжеволосая эльфийка на кауром скакуне, разившая истерлингов, подобно косе, укладывающей колосья. В детстве мне рассказывал о вас отец. А ему — его отец. Сперва я не поверил воинам, доложившим об огненноволосой эльфийке на верном коне, но теперь вижу всё сам. Это действительно вы, — шагнув вперёд, он протянул руку, и она тут же сделала то же самое. Оба крепко сжали предплечья друг друга и коротко кивнули. — В честь дорогих гостей сегодня вечером мы устроим пир.